Мистер Уэст

Льюис Р. Дж

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Не ешь, как птичка, — отвечает он, теперь обращая внимание на свою тарелку. — Терпеть не могу это дерьмо.

— Какое?

— Каждая женщина, с которой я обедал, ела так.

— Как?

— Будто весят пять килограмм. Я хочу, чтобы ты была сыта.

Я краснею от его внимания.

— Я просто пытаюсь быть леди с манерами, мистер Уэст.

Он мгновенно замирает. Кажется, на него действует, когда я называю его по фамилии. Мне это нравится. Несмотря ни на что, тот громко смеется, приподнимая брови.

— Кого

ты пытаешься обмануть?

Я смеюсь.

Этот красивый мужчина так близко, что я могу дотронуться до него, но сейчас у меня урчит в животе, и я слишком занята, уставившись на еду. Поэтому просто ем, растеряв всякий этикет. Ана испытала бы ко мне сейчас такое отвращение. Хотя я ничего не ела с обеда. Теперь, когда успокоилась, я умираю с голоду, а от вина у меня кружится голова.

— Так вкусно, — стону я. — Типа безумно вкусно.

Он хихикает.

— Да?

— Да, думаю, мне нужен твой шеф-повар.

— Ты можешь забрать ее.

— Я не могу себе это позволить.

Он изучает меня.

— Я могу.

Я драматично закатываю глаза.

— Сыпь мне соль на рану.

— Я имел в виду, что попрошу ее готовить для тебя, если хочешь. Тебе просто нужно сказать ей, что тебе нравится.

Он действительно предлагает это.

Я медленно жую.

— Нет, Эйдан, все в порядке. Я могу готовить себе сама.

— Ты вкусно готовишь?

— Когда я хочу, то да.

Он медленно кивает, ему это нравится.

— Приготовь мне как-нибудь.

Я улыбаюсь.

— Хорошо, но ты должен сказать мне, что ты хочешь.

Он улыбается в ответ, и мое сердце замирает.

— Мне все равно, Айви. Подойдет просто старая добрая домашняя еда.

Теперь я странно на него смотрю.

— У тебя давно такой не было?

Его улыбка становится задумчивой.

— Не в течение многих лет.

Я не знаю почему, но чувствую, что Эйдан… одинок. О чем безумно даже думать, потому что посмотрите на него и на то, кто он! Этот мужчина при деньгах, может заполучить любую по щелчку пальцев, и все же… его дом выглядит так, словно его вырезали из журнала. Тут будто стерильно и все лишено какой-либо индивидуальности. Я смотрю на контейнеры, на еду ресторанного качества, которую мы едим. Он хочет поесть по-человечески. У меня такое чувство, что прямо сейчас я смотрю за занавес. Внешне Эйдан по большей части непроницаем, но по тому, как он смотрит на меня сейчас, я чувствую его уязвимость.

— Я приготовлю вам старую добрую лазанью, мистер Уэст, — обещаю, улыбаясь ему. — Но ты не сможешь над ней смеяться. Я неаккуратна. Она не будет, словно от Гордона Рамзи, хорошо?

Выражение его лица остается мягким, когда он снова смотрит на меня. Не улыбается широко и не поддается моему юмору.

— Хорошо, Айви, — тихо соглашается он.

Я смотрю на еду, притворяясь, что меня интересует стейк, отмеченный наградами, но на самом деле чертовски нервничаю. Внимание Эйдана заставляет меня чувствовать себя неловко. Я продолжаю чувствовать, что вот-вот что-то произойдет, но этого не происходит, и медлю у самого края.

Я

пью еще немного.

В какой-то момент спрашиваю:

— Ты не возражаешь, если я включу свой «Спотифай»?

— Твой что?

Я сдерживаю смех.

— Музыку.

— Дерзай, Айви.

Он продолжает есть, но его внимание приковано ко мне, когда я достаю из сумочки разбитый телефон и прокручиваю свой плейлист. Это сложно, потому что экран чертовски сильно разбит, но, по крайней мере, он работает. Да благословит господь «Самсунг». Я быстро схватила его, выходя из квартиры, не проверяя. И намеренно избегаю приложения социальных сетей. Что, если Дерек написал мне? Мне не нужен этот негатив. У меня нет никакого желания даже видеть, какие сообщения там скрываются. Нет, вместо этого отключаю сеть и сосредотачиваюсь на ужине и музыке.

Мне нужно что-нибудь хорошее. Что-нибудь веселое. Что-нибудь, что смягчит этот напряженный ужин с Эйданом Уэстом. Я включаю «Dance Monkey» и кладу телефон рядом со своей тарелкой. Это моментально поднимает настроение.

Пока играет песня, Эйдан смотрит на меня, его удивление растет. Я ем как животное, мой симпатичный браслет громко звякает о дерьмовые. И почти уверена, что мой макияж испорчен, а мои волосы… Боже, как выглядят мои волосы после целого дня напряженного расчесывания их пальцами?

— На что ты смотришь? — игриво спрашиваю я, ловя его взгляд.

Он не моргает.

— На тебя.

Я стараюсь не дрожать.

— По случаю, это самая что ни на есть «что за хрень» песня, Айви, — добавляет он.

Я смеюсь.

— Если бы я была хоть немного счастливее, я бы на самом деле танцевала под нее.

— Будь счастливее, — говорит он, и совсем не игриво.

Эйдан серьезен.

— Я не могу танцевать прямо сейчас, — отвечаю я. — У меня вроде как был плохой день.

— Почему ты так полна дерьма?

Я изображаю на лице шок.

— Это не так.

— Детка, ты уже раскачиваешься в такт песни.

Мое сердце замирает в груди.

— Песня все равно заканчивается.

— Включи ее снова и потанцуй для меня.

Мое лицо такое красное. Сейчас я жалею, что включила музыку.

— Мне неловко танцевать перед тобой.

— Почему?

Я бросаю на него взгляд.

— Потому что это… ты. Я не хочу выставить себя дурой.

Он перестает есть. И мягко улыбается мне, в нем присутствует упрямство, когда говорит:

— Ты танцевала со мной в ту ночь, когда мы ходили в бар.

— Это было по-другому. Мы танцевали вместе.

— Тогда я потанцую с тобой.

Я просто смотрю на него, когда песня начинается снова. Дурацкое автоматическое воспроизведение.

На этот раз Эйдан не ждет моего ответа. Он встает — и мое сердце подпрыгивает, а затем учащается — и обходит островок. Протягивает мне руку, глядя на меня сверху вниз с этим ослабленным галстуком, с этой чертовски сексуальной стрижкой, которую я ему сделала, эти глаза игривые и серьезные одновременно, и эти губы все еще изогнуты в мягкой улыбке.