Мистериум
Шрифт:
Теперь, когда выброс адреналина прошёл, он начал мёрзнуть. Он потёр ладони и согрел их дыханием. Оставшись в одиночестве, он болезненно ощутил опасную дистанцию между собой и безопасностью. До рискованной встречи с патрулём он испытывал подъём и возбуждение относительно этой вылазки; всё это ушло, сменившись мрачной тревогой.
Ветер хлопал незакрытой дверью дальше по улице. За таким ветром по пятам идёт зима, подумал Декс. Когда он пять лет назад поселился здесь, его удивила суровость зим северного Мичигана. Что уцелеет в Ту-Риверс зимой и что останется от него к началу весны? На
Он услышал жестяное громыхание и быстро повернулся в его сторону, однако то был всего лишь пёс, исследовавший содержимое опрокинутого ветром мусорного контейнера. Пёс безразлично посмотрел на Декса слезящимися глазами и вздрогнул всем телом, от шеи до хвоста. Как я тебя понимаю, подумал Декс.
Он взглянул на часы, затем вгляделся в тёмное помещение магазина.
— Эй, Говард, как продвигается?
Нет ответа. Но Декс видел, как луч фонарика Говарда шарит вокруг — немного слишком энергично, по мнению Декса. Он шагнул внутрь.
— Говард?
Ничего.
— Говард, там холодно! Пакуй добычу и давай двигаться, хорошо?
Он почувствовал, как что-то касается его ноги. Внезапно охваченный ощущением нереальности происходящего, Декс посмотрел вниз. Там был Говард, скорченный за стойкой кассы; на его бледном лбу выступили крупные капли пота. Говард схватил Декса за лодыжку и подавал другой рукой панические невразумительные сигналы.
Декс догадался, что должен испугаться, но несколько секунд был лишь озадачен.
— Что за хрень? — громко спросил он.
А луч фонарика продолжал шарить во тьме — но то был не фонарик Говарда.
Кто-то ещё был в этой тёмной галерее стеллажей и столов — Декс внезапно увидел его, как только глаза адаптировались к темноте. Он повернулся к задней двери как раз в тот момент, как луч света упёрся в него, отбросив на стену тень. Он увидел, как тень поползла к потолку, разболтанная и смешная, как марионетка. А потом была вспышка и оглушительный хлопок, и удар и боль сбили его с ног.
Он услышал, как Говард что-то кричит: это могло быть «Не стреляйте!» или «Вот дерьмо!» И он почувствовал, как левая рука дёрнулась, как нечто далекое и бесполезное, и ощутил влажную теплоту текущей крови.
А потом шаги.
А потом, внезапно, снова свет — ещё ярче.
Клиффорд решил ехать домой по Пауэлл-роуд, которая пересекала Бикон севернее и выше делового центра.
Он быстро добрался по парковым дорожкам до ворот, выходящих на Пауэлл. От парка до дома всю дорогу под горку. Подшипники велосипеда взвизгивали в темноте; Клиффорд ощущал ветер на лице как покалывание множества иголок. Большие дома, окружавшие парк, размазывались по обеим сторонам в бесформенные пятна и пропадали позади, словно в волшебном сне.
На перекрёстке с Бикон он налёг на тормоз и остановился за высокой живой изгородью.
Любопытство и благоразумие вели тяжёлое сражение где-то глубоко у него в животе. Любопытство побеждало. Клиффорд выглянул из-за изгороди и посмотрел вниз по склону в сторону магазинов к югу от Оук.
С такого расстояния
Не опасно ли будет попытаться подобраться поближе? Ну, очевидно, что да, опасно. В этом сомнений нет. Он видел тела на деревянной повозке перед мэрией в июне, и от этого воспоминания подпрыгнуло сердце. Людей убивали за то, что он сейчас делает.
Но сейчас ночь, а он подвижен и всегда сможет спрятаться или убежать… и, в конце концов, ищут-то не его.
Он проехал по Бикон практически до самой Оук, держась поближе к деревьям и живым изгородям вокруг огромных лужаек, которые за лето основательно заросли.
На Оук Клиффорд подъехал к тёмному автомобилю, припаркованному на обочине, и с внезапным ужасом обнаружил, что это патрульная машина, с которой он столкнулся буквально нос к носу с идиотской храбростью четырёхлетнего карапуза. Он бросил велосипед и собрался было метнуться под прикрытие облетевшего ивового дерева, когда заметил, что машина пуста; оба солдата, должно быть, ушли на другую сторону Оук и вниз по Бикон, где он смутно различил движение — перебежки в спецназовском стиле от витрины к витрине и пляску лучей нескольких фонариков.
Он зашёл слишком далеко и оказался на слишком открытом месте. Он плюхнулся на траву, прикидывая варианты. Он не думал, что ему грозит опасность, по крайней мере, пока. Он был пленён, почти загипнотизирован своей близостью к чему-то потенциально важному, чему-то мрачному и скрытому.
Затем Клиффорд услышал звук, похожий на взрыв петарды и одновременно увидел вспышку света. Кто-то выстрелил, подумал он, и возможные последствия этого простого акта словно сорвали окутавшую его пелену. Солдаты стреляли в кого-то — и, возможно, кого-то убили.
Это, наверное, должно было его напугать — но он лишь разозлился.
Он снова подумал о мёртвых телах перед мэрией. Тогда он тоже разозлился, хотя событие было слишком ужасно, чтобы осмыслить его за один раз; тогда гнев был глухой, он тлел, не находя выхода. Сейчас же, в более непосредственной ситуации, гнев Клиффорда сфокусировался в одной точке. Солдатам нечего здесь делать, они не имеют никакого права помыкать людьми и уж точно не должны стрелять в них.
Ему хотелось что-то сделать, как-то отомстить, и он беспомощно огляделся — и увидел патрульную машину, припаркованную в нескольких футах от него.
Полотняная крыша была поднята, но дверь, возможно, не заперта. Клиффорд перебежал тротуар и вцепился в непривычной формы ручку. Дверь легко открылась. Он наклонился внутрь кабины, сам поражаясь собственной храбрости. Внутри машина пахла потёртой кожей и сигаретным дымом. Воздух был затхлый и до сих пор тёплый. Он навалился на переднее сиденье, соображая, какой саботаж мог бы здесь устроить. Его взгляд наткнулся на рычаг с набалдашником, торчащий из пола. Переключатель скоростей, догадался он. Ему вспомнилось, как мама объясняла про коробку передач её «хонды». Эксперимента ради Клиффорд схватил рычаг и крутанул его. Влево и вниз. Влево и вниз.