Мистика и не только
Шрифт:
Выдернув свой зад, из тесноватого для него кресла, Вера подползла ко мне, заранее приняв вид проницательного эксперта.
– Что ты здесь видишь? Лично я, кроме разноцветной грязи в рамке, ничего!
Сложив руки на объемистой груди, она принялась внимательно рассматривать пятнистое творение. Я же с не меньшим вниманием стал рассматривать ее лицо. К моему удивлению, его выражение стало быстро меняться. Деланная важность исчезла, а на ее месте возникло недоумение, стремительно сменившееся ужасом. Руки перекочевали
– Ой! Какой ужас!
– Ты о чем!
– А ты, что не видишь, что здесь нарисовано?!
– Конечно вижу. Какие-то пятна.
– Да ты что?! Здесь же такое изображено… Смотреть страшно!
Я уставился на картину, но хоть убей, кроме кучи каких-то пятен, ничего не видел.
– Да чего ты здесь увидела?
Можно было подумать, что она решила меня разыграть, но я-то хорошо знал ее чахлые артистические возможности. Так правдоподобно изобразить испуг она не смогла бы. Натурально испугалась, в этом сомнения не было.
– Боже мой, какая жуть!
– Да какая?! – я начал раздражаться.
– Кого-то раздавила огромная машина… Прямо в месиво… Кажется женщину…
Я вытянул вперед голову, напряженно вглядываясь.
– Где женщина?
– Да вот же – Верка ткнула пальцем в направлении какой-то разноцветной кляксы.
– Хоть убей не вижу!
– Ну вон, у нее еще волосы коричневые, видишь?
На самом деле на одном конце кляксы было немного коричневого.
– Цвет прямо как у твоих…
– Тьфу на тебя, зараза!
– Да ладно, ладно, успокойся. А где машина?
Она показала на какое-то пятно гораздо большего размера, вытянутое, оранжевое с черными включениями.
– Ну у тебя и фантазия, Вер! Не ожидал!
– Какая к черту фантазия… Еще вот видишь две собаки – одна черная, другая рыжая.
Где она указала и вправду были два мазка черного и рыжего цвета. Но чтобы назвать их собаками? Нет столько я не выпью!
– А вот еще какой-то странный мужик стоит. Похоже чокнутый…
Я посмотрел на супругу изобразив на своем лице максимум доступного мне сарказма.
– Так Вер, тебе сегодня больше не наливаем!
– Ой, юморист! – она пошла назад к столу – Все, хватит эту гадость смотреть.
Вся эта ситуация меня завела. Мне очень захотелось разобраться, правда ли тут нарисовано что-то конкретное, а я, совсем тупой не вижу или это у моей слишком бурно разыгралось воображение.
Как раз к нашему столику в очередной раз направлялся официант.
– Послушай, любезный – я схватил его за руку и притянул к себе, прежде чем он успел открыть рот – вот только честно… Хорошо?
– Конечно – опешив, сходу согласился тот, даже не поняв, о чем идет речь.
– Вот что ты видишь на этой… – я прочертил в воздухе пару кругов свободной рукой – так сказать, картине. Только не ври!
– Да я, по правде, ее никогда и не
– А ты рассмотри… Ну попробуй. Ну же!
Он на самом деле внимательно на нее посмотрел, наклонил голову немного в одну сторону, потом в другую.
– Ну чего?
На его лице изобразилось недоумение.
– Честно говоря… – начал он протяжно.
– Конечно честно! – перебил я его в нетерпении.
– … ничего определенного.
– Вот! Вот и я об этом! Дай пять – я крепко сжал его руку и начал трясти так, что вместе с ней в движение пришла и добрая половина остальных частей его тела – слышала Вер, человек на ней ничего не видит!
– Слышу, слышу… Иди уже за стол – в голосе звучало нескрываемое раздражение.
Я заказал еще сто грамм, жена же перешла уже на кофе и "сладенькое" (только сладенького этой стройняшке не хватало!). Тортика ей захотелось… Птичьего молока.
Опрокинув очередную стопку, снова направился к картине.
– Да, что тебя заклинило на ней? – возмутилась супруга, похоже уже жалея о том, что сказала этому пьяному дураку как есть, а не то, что ему хочется.
Стою, смотрю. Внимательно смотрю. Хоть убей, ничего такого не вижу! Машина, труп, собаки, безумец… Где?!
В поисках еще одного экспертного мнения стал оглядываться вокруг.
О! То, что надо!
Через столик от меня, под самой колонной, сидел худосочный мужичек в костюмчике, в очках, с седенькой бородкой клином и очень ловко разделывался с котлетой посредством ножа и вилки. Вот прямо интеллигент-интеллигент, как из старых советских фильмов. Он-то точно должен разбираться в этом… Как его… Абстракционизме.
Изобразив обаятельную улыбку, прямиком направился к нему.
– Приятного аппетита!
– Спасибо.
– Уважаемый! – я положил себе на грудь руку – Тысячу извинений! Помогите! Только на вас надежда. Я смотрю вы человек интеллигентный, наверняка сведущий в вопросах искусства… Не откажите! Прошу!
– Извините, что вы хотите?
Я вкратце, но со всяческими культурными оборотами, объяснил суть вопроса. Он, конечно, попытался отказаться. Мол, не специалист в области изобразительного искусства и тому подобное… Но от меня так просто не отделаешься, так что уже через пару минут мы вдвоем стояли у полотна.
По его тощему бледному лицу похоже было, что он тужился что-то увидеть, но не мог.
– Понимаете – начал он витиевато из далека – здесь похоже нет какого-то конкретного образа, который автор хотел бы навязать зрителю. В данном случае, по-видимому, он дает нам свободу увидеть то, что мы сами хотим. Это что-то сродни тесту Роршаха, позволяющего как в зеркале отразить свой подсознательный мир.
– Извиняюсь, какого Рор-ша-ха… Вы, кажется, так сказали?
– Хорошо. Давайте скажем так – облака. Вы в детстве смотрели на облака?