Мистика
Шрифт:
Там было семь светильников, расположенных не в ряд. Она немного передвинула голову и увидела…
— Плуг, — прошептала она.
Сразу же рука Эдвина крепче сжала ее руку.
— Умница, Котенок, — сказал он с гордостью.
Светильники повторяли рисунок Семи Звезд. Созвездия Большой Медведицы. [46]
Посередине всего этого лежал открытый контейнер — не деревянный ящик, но нечто металлическое, в форме гроба. Внутри него сверкал красный огонь. Ей казалось, что она видит его даже сквозь металлическую стенку.
46
Плуг —
А над контейнером стояла тонкая фигура, широко раскинув руки, бормоча что-то на незнакомом языке. Сюртук Мориарти, все еще болтающийся у него на плечах, раздувал ветер, которого не было.
Часть ритуала уже свершилась. Каждой клеточкой своего тела Катриона ощущала, что это Зло. Она знала, что Эдвин и Бэрримор поняли это не хуже нее и затаились.
Человек, Мориарти, выхватил из внутреннего кармана кинжал и обратился к огням созвездия, он касался острием кинжала своего лба и затем обращал его поочередно к каждому из огней-звезд. Потом он откинул широкий рукав и быстро нацарапал на своем левом предплечье несколько знаков. Выступившая на порезах кровь закапала в ящик. Взяв кинжал в другую руку, он не менее ловко повторил то же самое с правой рукой, и снова пролился кровавый дождь.
Бэрримор протиснулся в пространство между ящиком и стеной, эта драма притягивала его, словно ему не терпелось выйти на сцену из-за кулис. Эдвин выпустил руку Катрионы и схватил актера за плечо, удерживая его на месте. Теперь все трое были зажаты в тесном проходе.
Она увидела, что в контейнере лежит тело и в груди его полыхает огонь. Лицо и руки, словно обтянутые бумагой, забрызганы кровью.
Тот, кто творил ритуал, был немолод. Лицо его было таким же худым, как у актера, которого он изображал, если не сказать — как у мумии, над которой он творил свою магию. Он был совершенно лысый, с жилистыми руками и шеей.
Бэрримор вырвался из рук Эдвина и вступил в импровизированный храм. Творящий ритуал увидел его и остановился, теперь он держал кинжал как оружие, а не как магический инструмент.
— Прочь, комедиант, — бросил он. — Я слишком долго ждал, чтобы мне помешали теперь. Все должно быть проделано в точности, как я некогда узнал на своем горьком опыте. Не так-то просто отделить Пай-нет'ема от его сокровища.
Человек, творивший ритуал, говорил с ирландским акцентом.
Эдвин и Катриона встали по обе стороны от Бэрримора.
— Трое сующихся не в свое дело, — презрительно усмехнулся человек. Капля его крови блестела на острие кинжала. — Для своего же блага держались бы вы отсюда подальше.
Свет в груди мумии пульсировал.
— Двадцать пять лет тюрьмы, — объявил творивший ритуал, — и месяцы ожидания шанса попасть сюда. Это новое чудо века, кинематограф, начало волновать умы, как раз когда я угодил в принстаунскую тюрьму. А теперь он распахнул мне двери, так же, как и я открываю сейчас дверь, дверь, которая будет означать наконец гибель Англии и всего, что за нею стоит.
Это был не просто безумец.
— Я знаю, кто вы, — тихо сказал Эдвин. — Деклан Маунтмейн.
Творец ритуала был удивлен.
— Что ж, значит, меня не забыли. Я думал, все остальные давно мертвы. Очевидно,
Эдвин не ответил, но Катрионе подумалось, что это не случайность. Чарльз Борегард и клуб «Диоген» редко обманывались в своих предчувствиях.
Она слышала про Деклана Маунтмейна. Некий маг из прошлого века. Его репутация была не из лучших.
— Ваша тюрьма не убила меня, — сказал Маунтмейн. — И теперь наконец я буду вознагражден. Магия свершилась. Пай-нет'ем связан. Я могу забрать камень. На самом деле, я рад зрителям. Возможно, я даже позволю вам выжить в грядущем потопе, чтобы рассказать об этом.
Он опустился возле мумии на колени и вонзил кинжал в ее грудь. Глаза ее широко открылись и полыхнули красным огнем. Но двигались одни лишь глаза, горящие древней горечью.
— Ты надежно связан, египетский глупец, — рассмеялся Маунтмейн. — Больше тебе не ходить.
Маг принялся кромсать грудь мумии, орудуя вокруг сияния, будто мясник. Он сунул руку в проделанную им дыру и извлек оттуда источник света.
Катриона могла лишь хватать ртом воздух. У нее кружилась голова.
Это был огромный драгоценный камень, пылающий собственным внутренним огнем.
— С помощью этого я вызову катаклизм, память о котором будет жить и тогда, когда Солнце остынет.
Эдвин вскинул револьвер и выстрелил в Маунтмейна.
Маг расхохотался. Она видела,как пуля ударила его в лицо, как по лицу пробежала рябь, будто по отражению в воде, и исчезла. Пуля ударилась в кирпичную стену в дюжине футов позади Маунтмейна.
— Камень Семи Звезд признал меня! — провозгласил маг. — Как некогда признал он этого мертвеца.
Маунтмейн наступил пяткой на голову мумии, кроша ее в пеленах. Глаза Пай-нет'ема больше не двигались.
— Я — Сокрушитель империи!
Хохот Маунтмейна заполнил туннель. Глаза его горели, и в каждом отражался «Семь Звезд».
Что бы ни сделал с ним камень, он еще и превратил его в воплощение злодея из мелодрамы, роль которого он теперь разыгрывал. Маунтмейн вел себя в точности как негодяй из «Друри-Лейн», [47] угрожающий выгнать мать героини из дома на холодный снег, если та не подчинится его злой воле.
47
«Друри-Лейн» — лондонский музыкальный театр.
Камень добрался до них.
Катриона почувствовала его зов. Она сопротивлялась ему, но тщетно, будто маленькая девочка, которую хотят привязать на рельсах.
— О злодеянье! — громогласно возвестил Бэрримор. — Эй! Закройте двери! Предательство! Сыскать! [48]
Эдвин сделал еще один бесполезный выстрел, на этот раз в камень.
Джон Бэрримор бросился на Деклана Маунтмейна.
Нерешительность Гамлета была отброшена, и он стал воплощенным Шерлоком, чей острый разум побуждал к немедленным действиям.
48
Здесь и далее: Шекспир У. Гамлет, принц датский (пер. М. Лозинского).