Митридат
Шрифт:
– Ты вот царский воин, а труд любишь! Это хорошо, ты не был бы лишним в нашей артели. Оставайся у нас! Внесешь одну серебряную монету, как у нас принято, и мы будем считать тебя своим. И жилье поможет построить, глядишь, и подругу найдешь! Будешь жить с нами в труде и безопасности!
– Хорошие слова говоришь, отец, – ответил Евлупор. – Нравится мне топором стучать! Но впереди война, а я царю обещал послужить с мечом в руке! Кто знает, может, и приду к вам и принесу серебряную монету, останусь с вами. Только не сейчас. Хочу кинуть
– Молод ты, силен, и кровь в тебе играет! Хочешь большую добычу взять? Что ж, попытайся, да помогут тебе боги!.. Был и я когда-то таким, как ты! А вот стал кораблестроителем!
Теперь постройка биремы подходила к концу. Через несколько дней предполагался спуск ее на воду. Мастера были веселы в предвидении близкого расчета с царем-заказчиком. После сытного обеда все разлеглись на охапках стружек, ковыряя в зубах, многие тут же задремали.
Неожиданно появился царский воин в медной шапке, с копьем и сердитым голосом окликнул:
– А кто здесь Евлупор!.. Царь повелел предстать тебе перед ним, собирайся живо!
Все повскакивали, заговорили оживленно:
– Царь зовет к себе Евлупора! Не иначе как назначит приерархом! [так]
– Смотри, Евлупор, не зазнавайся! – предупреждали молодые и задорные. – Будешь старшим – возьми и нас на корабль, хотим и мы добычу взять!
– Не зазнаюсь! – рассмеялся Евлупор, подвязывая онучи. – Только не ошибитесь, воевать труднее, чем тесать бревна! К тому же я строгий начальник!
За время работы его одежда, и так рваная, совсем истрепалась. Он даже смутился: можно ли в таком виде явиться к самому царю? Но воин торопил и сердито топорщил колючие усы, говоря, что царь приказал прибыть без проволочек.
XVI
Переступив порог дымной хижины, которая стала царской ставкой, Евлупор упал на колени, а затем распростерся ниц, касаясь лицом грязного земляного пола.
– Встань! – коротко приказал царь. – Некогда заниматься поклонами, впереди поход!
– Рад этому, государь, разреши и мне взять копье и идти в передовом отряде!
– Ну, построил корабль?
– Совсем готов, великий государь, через два дня будет спущен на воду!
– Хвалю за это. Так вот… забыл имя твое…
– Евлупор, о величайший!
– Рабское имя. Ты же был рабом в Пантикапее?
– Истинно так, государь, а сейчас твой вечный раб!
– Был и пиратом на море?
– Был и пиратом, государь!
– Я снял с тебя скверну рабства, простил твои пиратские дела, произвел в военачальники! Не так ли?
– Истинно так, повелитель!.. Разреши умереть за тебя!
– Умереть – дело небольшое. Я жду от тебя большего – исполнения моей воли!
– Повелевай рабом твоим!
– Сослужишь мне службу верную – сделаю тебя богатым человеком! А свободу я дал тебе раньше.
– Все сделаю, крови своей не пожалею!
– Ты
– Знаю, государь.
– А Махара, сына моего и наместника боспорского, видел?
– Видел, государь!
– Мы выступаем в поход на Боспор, известно ли тебе это?
– Догадывался, государь. Но куда поведешь, мне все равно, ибо я раб твой!
– Тебе нужно проникнуть в Пантикапей тайно, раньше, чем я подступлю к нему с войском. Как это сделать – думай сам. А прибудешь в Пантикапей, проберешься тайком к Махару и передашь ему вот это… Здесь я требую бескровной сдачи города!..
Царь протянул Евлупору продолговатую шкатулку черного дерева, в которой лежала многократно свернутая белая лента из пергамента, покрытая какими-то знаками. Это была скитала, то есть тайная грамота, которую можно было прочесть, лишь намотав ленту на палку определенной, заранее условленной толщины.
Митридат закрыл шкатулку, обвязал шнурком и приложил восковую печать.
– До Боспорского пролива тебя доставит быстроходный корабль, а там пробирайся сам! – добавил царь. – Разумеешь?
– Разумею, все понял!
– Не попадайся ни Сервилию на море, ни тем, кто окружает Махара! Будет нужда – брось скиталу в море, сожги, зарой в землю! Тогда скажешь сыну устно, что я буду милостив к покорным, он поймет!.. А имя тебе да будет отныне Кир!
– Понял и это. Спешу исполнить волю твою!
Поручение было неожиданным и опасным. Выйдя из царской ставки, Евлупор-Кир вдруг почувствовал какую-то зябкость, как от холодного ветра. Он не ожидал, что царь пошлет его на такое рискованное дело туда, где его могут опознать и схватить, как беглого раба. Конечно, следом будет идти войско Митридата, оно выручит. Но Парфенокл едва ли будет медлить и сдерет с беглеца и соблазнителя кожу гораздо раньше. Однако раздумывать было бесполезно, да и выбирать не из чего. Путь к независимости и человеческим правам проходил через Пантикапей, через смертельную опасность! Только выполнив волю Митридата, он сможет рассчитывать на царскую милость, стать главой корабля или хотя бы воином, гордо несущим свое звание!..
С этими мыслями Евлупор брел в сторону предместья, ощупывая за пазухой царскую посылку. Незаметно приблизился к берегу моря. Стряхнув мгновенный страх, огляделся. Место было безлюдное, каменистое. Между скалистых бугров синело море. «Да, – подумал он, – здесь надо что-то оставить на случай, если придется спасаться!»
Выбрав место около скалы, между большими камнями, постарался приглядеться к нему, запомнить. Потом достал нож, вырыл узкую глубокую ямку, вроде сусличьей норы, и опустил в нее кошелек с золотыми монетами, который достал из-под лохмотьев. Это было все, что удалось сохранить от былой добычи. Даже римские легионеры с их страстью к грабежу не отняли этого сокровища, они не могли и подумать, что оборванец может быть обладателем целого состояния.