Митяй в гостях у короля

Дроздов Иван Владимирович

Ночью просыпается и ходит по квартире. А то в зимний сад пойдет, у стеклянной стены стоит, смотрит, смотрит, словно с жизнью прощается. Чудные они люди! Нам их не понять.

Дмитрий сидел за компьютером, а Катя у иллюминатора и наблюдала за стайками рыб; маленькие рыбки как звездочки — летели и летели навстречу лодке, и не было конца этому звездному хороводу, а большие двигались из темноты точно метеориты и, мелькнув за стеклом, пропадали где-то сзади в кромешных глубинах. Катя могла часами наблюдать это вечное движение жизни и многое не понимала в происходящем за окном их подводного дома, странной и фантастической казалась ей игра света и тени на глубине. Он то откуда-то появлялся и освещал воду то бледно- голубым, а то зеленоватым

мерцанием, а то тянулся почти белой полосой и обрывался вдруг, будто лодка валилась в яму. И рыбы, рыбы… Они летели, и не было им конца.

— Да, Митя, я знаю почти всех сверхбогатых людей в новой России. Они хотят покупать заводы, а без подписи моего мужа нельзя купить ни Магнитку, ни Уралмашзавод. Они потому приходят к нам, приносят мне невообразимые подарки, а я делаю вид, что принесли мало, могли бы и больше отстегнуть от своих краденых миллиардов. Да, я не оговорилась: у них миллиарды. Особенно много их у Кахи Лапчатого. Я его зову Гусь Лапчатый. И даже в лицо ему сказала. Он обиделся, но от мужа не отстает. Ему нужно никелевые рудники да нефтяные промыслы скупать. Вот и стелется этот богач под ногами.

— А где же он свои миллиарды прячет? — спросила Катя. — И что за деньги у него — рубли или доллары?

— Да что ты, Катенька! Рубль — они такого слова не знают. Счет ведут на доллары. У Кахи-то я и в Москве на всех квартирах была, и под Москвой на даче. А в прошлом году мы с Аркашей у него в Америке гостили. Там в Нью-Йорке на тридцать втором этаже квартира семикомнатная — так он нас в ней поселил. Сказал, что за полмиллиона долларов купил. И вилла на берегу океана — тоже полмиллиона стоит. А у него-то денег не один миллиард будет. Ты и представь теперь: он за один миллион какие богатства накупил, а в миллиарде тысяча миллионов. О, господи! С ума они спятили. У нас детишки с голоду помирают, а они все тянут и тянут миллиарды. Может, ты мне скажешь, Митя: кончится такой кошмар когда-нибудь или нет?..

Ждала ответа, но Дмитрий молчал. И тогда заговорила Катя:

— У нас в институте профессор сказал, что в две тысячи десятом году русских людей в России двадцать пять миллионов останется.

— Может и так статься, — согласился Дмитрий. — Могут нас выморить: водкой, голодом, болезнями да холодом; могут! Я даже думаю — выморят! Уж больно великие силы на нас брошены. И оружие у них такое, какого Гитлер не имел: водка, радио, газеты, сатанинское телевидение в ход пустили. Народ наш русский против такого оружия слаб. Он даже и не может понять, что это оружие. Но вот кое-чего не учел и наш многоопытный и многомудрый противник. Двадцать-то пять миллионов, которые у нас останутся, вдруг вспомнят, что они русские, и поймут, что и водка, и телевизор, и газеты на их потраву направлены. И вот тогда-то каждый русский человек превратится в Илью Муромца, и таких молодцов только у нас в России будет двадцать пять миллионов! А еще сто миллионов в других странах останется. А?.. Что вы на это скажете?.. Недаром же у русского народа пословица такая есть: худа без добра не бывает. Вы из нас дух вышибли, в стадо баранов превратили, а стадо это, почуяв смертельную опасность, в армию героев превратится.

Помолчали собеседники, но потом Дмитрий, словно очнувшись, сказал:

— Напугал я вас, девочки! А вы меня не слушайте, это я так, в минуты слабости, а вообще-то мы не сдадимся и врагу очень скоро свернем шею. И в борьбе этой нам с вами не последняя роль уготована. Расскажите-ка мне, Маша, чего больше всего боится ваш этот… Гусь Лапчатый. Мы его и пугнем отсюда.

— Отсюда? — удивилась Маша.

— Да, отсюда. Они нас телевизором бьют, а мы их… У нас тоже против них есть оружие.

И он любовно оглядел свой компьютер.

А Маша ему сказала:

— Каха-то? Да я его и без всякого оружия чуть разума не лишила. Человеком-невидимкой его пугаю. Ты разве не слышал, говорю я ему, что ученые духи такие изобрели: побрызгаешь на себя и в невидимку обратишься. Сейчас

эти невидимки против новых русских работают. Встанет где-нибудь в уголке и смотрит на тебя. Ты его не видишь, а он тебя… всего насквозь просматривает. И думает, как бы и чем тебя пронять. Ты, к примеру, засыпаешь, а он как крикнет над ухом…

— Ну, хватит, хватит! — машет Каха руками. — Раскаркалась! Я и так ночами заснуть не могу.

А я и того пуще…

— Понятно! — обрадовался Дмитрий. — Ты, Маша, гениальный ход мне дала.

Маша поднялась, сказала:

— Нам нужно стол накрывать. Пошли, Кэт.

Катюшу она иногда называла на западный манер — Кэт.

Богатые и сверхбогатые, политики и сверхполитики были давно разложены на полках электронной памяти Дмитрия. Он собирал о них информацию много лет, — и в худшие времена своей болезни не прекращал копить факты обвинения. Готовил страшный суд, в который верил и который сам же приближал. Много материала выбалтывали они сами в теле- и радиопередачах. Новые русские, как и все примитивные люди, были болтливы и много хвастались. Они даже показывали туфли и называли их цену, совали в нос дикторам и корреспондентам часы, браслеты и говорили: «А это я купил за десять тысяч долларов, а это — за двадцать…» И не подозревали, что есть в мире человек, который все заносит в память своей фантастической машины и ждет часа, когда выложит на стол судей неопровержимые доказательства.

Но однажды он решил вершить суд сам! И вот уже «разыгрывает» свои компьютерные спектакли.

Каха Лапчатый ему известен давно. Он даже знает, в каких банках он держит свои миллиарды и сколько у него этих наворованных миллиардов. Вот только природу их происхождения не знает. Подозревает, что Каха, как и многие подобные богачи, стал магнатом в одночасье: ночью ему позвонили и позвали в какой-то из государственных банков — и там отвалили слитки золота. Или ценности национального значения: бриллиантовые короны, камеи, ожерелья.

Машеньку Дмитрию словно Бог послал: она сообщала ему детали из жизни богачей. Часами они сидели в каюте Дмитрия, и она с радостью и удовольствием говорила и говорила…

Дмитрий придвинулся к компьютеру, начал разыгрывать спектакль, который тотчас же составился у него в голове.

Глава третья

Через спутниковую систему, в которую Дмитрий самовольно, без ведома властей, включил компьютер, он вызвал на свой экран изображение экрана компьютера Кахи Лапчатого. Тот был включен, — значит, Каха дома. Передал ему:

Каха! Вчера вечером на даче Зины (Зиной звали Зиновия Крейна) решено тебе объявить войну. Они про тебя говорят: «Небритый грузин, и мы зря ему дали чемодан ваучеров». Кстати, почему ты не бреешься и таращишь глаза так, словно чего-то сильно испугался? У нас так же таращит глаза министр иностранных дел Козырев. Но ему скоро дадут по шапке, потому что слишком глуп и явно неприличен. Ты тоже хорош! Захватил всю цветную металлургию Подмосковья и не хочешь с ними делиться. Тебя решили узить. В квартире и всюду, где ты бываешь, установлены «ушки». Они очень маленькие, изготовлены для разведчиков — ты их не найдешь. Все твои речи и речи твоих подельников прослушивают. Время от времени вместе с тобой в квартиру и на дачу приходит человек-невидимка (ты знаешь, теперь есть такие), и он сидит в сторонке или стоит в углу комнаты, где ты с друзьями обговариваешь свои гешефты. Зачем мне это надо? Потом увидишь. Но ты не вешай носа. Обо всем я буду тебя информировать. Смекаешь? Я хочу работать на них и на тебя — и со всех брать мзду. За каждую информацию ты будешь платить. За неуплату начислю штраф, и в таком размере, который тебе не понравится. Не веришь? Хорошо. Потом поверишь. А теперь напиши, как тебе понравился мой дружеский разговор? У меня такой компьютер, который твое милое письмецо примет сейчас же.