Митяй в гостях у короля
Шрифт:
— Цари не крадут людей. И вообще — они ничего не крадут.
Веселое настроение слетело с лица Дауда, как легкое облачко. Глаза сузились и потемнели. И голосом, в котором звенел металл, он проговорил:
— Я никому не позволяю оскорблять себя — даже женщинам.
— Я тоже… не терплю насилия. Отпустите меня немедленно. Я личный представитель президента России.
— Мне сказали, вы — беженка, покинули родину, где вас ожидает смертная казнь. Я хочу спасти вас и предоставить кров.
— Я путешествую и не нуждаюсь ни в чьем покровительстве. Но если вы будете меня задерживать, вы рискуете
— Богатство? Как?.. Каким образом я могу потерять свое богатство?
Последние слова он проговорил глухо, не отходя от компьютера.
— Вот здесь по Интернету… — показывал на экран, — сообщили о катастрофе, постигшей банкира Флокса. Это тоже дело ваших рук?
Мария молчала. Она подошла к окну и смотрела на Тигр. На противоположном берегу был пляж, и там загорали люди. «Наверное, наши — из Европы и России. Своим-то женщинам они не разрешают».
Шейх ей был противен, и она не хотела с ним разговаривать. И даже не смотрела на него. Он, видимо, не знал, что женщины могут держаться так гордо и независимо. И не мог сообразить, как повести себя с Марией.
А Мария, не взглянув на шейха, пошла к выходу. И он ее не задерживал, и никто не помешал ей выйти из дворца и направиться к берегу Тигра. Тут она нашла пятачок белого горячего песка, разделась и улеглась на спину, подставив лицо и тело лучам жаркого южного солнца.
Защитные очки в красивой золотой оправе позволяли Марии разглядывать высоко плывущие перистые облака. Она, как орел, смотрела и на солнце. Безбрежная даль неба навевала мысль о вечном, — о том, что смерти нет и нечего ее бояться. Придет время, она однажды уснет и проснется в другом мире, в другом состоянии, — в той безмятежной, блаженной невесомости, где нет тревог и забот, но где сохранится любовь как единственное и никогда не затухающее горение души. Ведь недаром говорят: любовь это Бог. Она допускает мысль, что в той жизни не будет Мити, она не сможет протянуть руки и погладить его волосы, не услышит дыхания, но он будет с ней рядом, и любовь к нему разгорится еще сильнее, и эта любовь превратит ее в существо, похожее на звездочку или на белую полосу, которую она сейчас видит под солнцем и которая, как ей кажется, плывет на север — в ту сторону, где под синими и еще более глубокими небесами лежит сказочная страна Россия.
Хорошие это были мысли, далеко от печальной и тревожной действительности уводили они Марию, и не заметила она, как подошел к ней Максим Стеблов, бросил на песок полотенце и улегся рядом. И не окликнул ее, не потревожил своим присутствием. А когда Маша его увидела, сказал:
— Простите, Мария Владимировна, мне тошно во дворце — я пришел к вам.
Не поворачиваясь к нему, Мария сказала:
— Странный вы человек! Даже и теперь, когда открылась ваша предательская роль, говорите со мной как ни в чем не бывало.
Стеблов ответил не сразу. И заговорил с ней тоже тихо, спокойно:
— Я вас не предавал. Наоборот, пытался спасти.
Потом они долго молчали. Марии его признание показалось лживым. Она подумала: «Какой коварный человек!» Но в то же время где-то под сердцем шевельнулось и сомнение. Было в нем что-то такое, что вызывало жалость, какая-то тайна.
— Как вы сюда попали? Чем занимаетесь? — расскажите мне.
И
— Я муж внучки Соломона Флокса и правнучки — старого Флокса, ну, того, кому принадлежит дворец, в который мы вас привезли.
— А шейх Фарид Дауд? Я встретила его там и поговорила, кажется, не совсем вежливо.
— Фарид Дауд? Да, он властелин Южного Эмирата. Живет неподалеку. Ему сообщили, что банк Флокса терпит катастрофу — вот и пожаловал. Он крупную сумму держит в этом банке, естественно — беспокоится.
— А вы… — тоже беспокоитесь?
— Я?.. Как вам сказать?.. Старики Флоксы сыплются — у них одна наследница: моя жена. Казалось бы, должен зубами вцепиться — и в наследство, и в супругу, но я к миллиардам охладел; не знаю, что с ними делать.
— С деньгами-то?.. Есть и пить сладко. И жить в свое удовольствие. Сегодня на пляжах Ливана косточки греть, завтра — на Канары махнуть.
— Ливан, Канары… С моей-то женой! Девять пудов веса. Не во всякое кресло втиснется.
— Сто сорок четыре килограмма!
— Ну, да. Таких-то вот, как вы, трех на нее надо, а то и четырех.
— Зачем же вы на ней женились?
— Черт меня попутал! А к тому ж тогда-то в ней лишь сто пять килограммов было. Одно достоинство: внучка банкира. А бедному артисту, которому ни ролей, ни зарплат не давали, соблазн-то вон какой! Э-э, да что говорить! Тошно мне! А тут еще ваш подопечный и, как я слышал, дружок любезный по банку шарахнул. Все счета новых русских полетели…
— Не дружок он мне, — недовольно проговорила Мария, — а любимый. Я за него замуж выйду. А ударил он вас — за дело: за меня вы получили, и за тех, кого там, в России, ограбили. Вам-то, Максим, не совестно сородичей своих голодом морить и обирать стариков, детишек?.. И меня вот в плену держать?.. Ведь за всё это платить придется. Или вы в Бога не верите? А Бог-то — он есть, мы все под ним ходим, и от него всё в мире. Соломон Флокс уже получил свое, а там и женушки вашей черед придет. Да и вы заплатите. Он-то, Господь, и зло попускает, да только тех, кто дьяволу продаётся, всё равно накажет.
— Меня уж наказал: свободу жизни отнял, свет заслонил.
— Есть преступления, за которые ещё и построже карает.
— На что намекаете? На пушку лептонную? Говорил нам Саид… Неужели этот, как его?
— Дмитрием зовут.
— Неужели Дмитрий и по башке шарахнуть может? Но если так, то Россия-матушка какую силу обрела? Если пушку да военным отдать?..
— Военным пушку не отдаст, но сам распорядиться может. И первому вслед за Флоксами вам достанется. Ведь это вы меня у Флокса в подвале заперли, а теперь вот и сюда привезли.
К удивлению Марии Максим эту ее угрозу спокойно воспринял. Поднялся и пошел к реке. Долго купался, нырял и громко фыркал. Потом крикнул:
— Мария Владимировна! Идите купаться.
Мария встала, потянулась и тоже вошла в воду. Поплыла на средину. Максим ей крикнул:
— Далеко не заплывайте! Там опасно.
Мария вернулась. Спросила:
— Какая тут опасность?
— А вон катера ходят. Это они вас стерегут. Могут на борт поднять и сюда на берег доставить.
— А-а… понятно. И все это ваши проделки?