Мизерере
Шрифт:
Другие воспоминания.
О других мерзостях.
Париж. Бесконечное ожидание дилера. В конце концов Воло бросился к нему в студию. Парень якобы был художником. Он застал его без сознания, в конвульсиях. Передоз. Следовало вызвать спасателей, «скорую». Вместо этого Воло перевернул всю комнату в поисках пакетиков с наркотой. Нашел кое-что под паркетом и тут же в ванной укололся. И только тогда пришел в себя. Позвонил в полицию, чтобы прислали подкрепление. Дождался их с пятьюдесятью граммами в кармане, утверждая, что умирающий — его информатор.
Нарки. Вечно
Дерьмо.
Волокин рухнул в проход между стеллажами. Сильнейшая судорога согнула его пополам. Он думал, его сейчас вывернет наизнанку. «Роял Беконом» и всем остальным. Но нет, отпустило. Он встал на колено, чувствуя, как струя желчи обжигает горло, словно напалм.
Он улыбнулся. Словно оскалившийся череп. Без наркоты ему с этим не справиться. Потребность в них у него на клеточном уровне. Думая о своем состоянии, он всегда вспоминал диабетиков. Он в точно таком же положении. Он страдает физиологическим дефицитом. Сама его кровь ущербна, и помочь ему может только наркотик. Разве только черная дыра имеет психологическую основу… Да какая разница? Покой и безмятежность для него — на конце иглы. Разве диабетиков упрекают за то, что они колют себе инсулин? А страдающих депрессией — за то, что принимают антидепрессанты?
Он уцепился за выдвинутые ящики. Сумел подняться на ноги. И несмотря на сотрясавшую его дрожь, дал себе слово. Он не станет ничего принимать, пока не найдет убийцу Гетца. Ребенка — он это знал, он это чувствовал, — который решил отомстить за причиненное ему зло. Он не примет ни грамма, пока не поймает мальчишку. Не затем, чтобы арестовать. Чтобы спасти…
23
Дети-убийцы.
Жестокие, порочные мальчишки-пироманы.
Вооруженные до зубов подростки — серийные убийцы.
Вот уже второй час, как Касдан сидел перед экраном.
Факты проходили у него перед глазами, отпечатываясь в мозгу.
2004, Анкуртвиль, Сен-Маритим.
Четырнадцатилетний Пьер Фольо застрелил из охотничьего ружья мать, сестру, младшего брата, а затем отца, между убийствами продолжая смотреть «Шрека».
1999, Литтлтон, штат Колорадо.
Эрик Харрис и Дилан Клеболд сеют панику в колледже Колумбина, выпуская по классам очереди из автоматического оружия. Они убили преподавателя и двенадцать студентов, ранили больше двадцати человек, прежде чем покончить с собой, обратив оружие против себя.
1999, Лос-Анджелес.
Пятнадцатилетний Марио Падилла наносит матери 47 ножевых ударов,
1993, Ливерпуль.
Одиннадцатилетние Роберт Томпсон и Джон Венейблз зверски избивают трехлетнего Джеймса Балджера кирпичами и железными прутьями. Затем бросают тело на рельсы.
1993, штат Нью-Йорк.
Тринадцатилетний Эрик Смит в общественном парке избивает, а потом душит четырехлетнего Деррика Роби. После чего совершает с телом акт содомии при помощи палки.
1989, Калифорния.
Эрик и Лил Менендесы убивают отца и мать, несколько раз выстрелив им в спину из ружья, в надежде на наследство.
1978, пригород Осера.
Четверо мальчишек от двенадцати до тринадцати лет забрасывают бродягу камнями и оставляют его умирать.
Стоило Касдану сесть за компьютер и набрать «дети-убийцы» — и пошло-поехало. О некоторых случаях он уже слышал, но, поставленные в ряд, они производили впечатление кошмарной вереницы. Ящика Пандоры. Школьники резали друг друга из-за бейсболки. Убивали родителей. Становились насильниками в восемь лет…
Чтобы смягчить жестокость этого списка, Касдан попытался найти им объяснение. Противопоставить ужасу разум. Отгородиться от голых фактов комментариями аналитиков.
Он быстро отыскал в Интернете отчеты психиатров, психологические тесты, экспертизы — в основном на английском, — сумбурные и противоречивые, они никак его не успокоили. Одни толковали о наследственности: мол, существует ген насилия, который предрасполагает к преступлению. Другие искали объяснение в безумии: ребенок-убийца был шизофреником, страдал раздвоением личности. Третьи ссылались на влияние социальной среды и семьи: бедность и насилие толкают к убийству с самых юных лет. Проявления крайней жестокости у детей также пытались объяснить воздействием массовой культуры: телевидение, Интернет, видеоигры.
Одна беда: ни одно из предложенных объяснений не подходило ко всем детям-убийцам. Не существовало их типичного психологического портрета. А это означало, что не было и единого решения. Не считая самого очевидного: человек по природе злой, и, как следствие, «человеческий детеныш» ничем не лучше…
Полпервого ночи Касдан оторвался от экрана. Полный отвращения, подавленный, измученный. Он пошел на кухню сварить кофе. Вернулся в гостиную. Подошел к сводчатому окну под скошенной крышей. С восьмого этажа из его окна открывался прекрасный вид на бульвар Вольтера и церковь Святого Амвросия.
Зазвонил мобильный. Он подумал, это Волокин. Оказалось, Верну.
— Ну? — спросил он нетерпеливо.
— Никто ничего не видел, — заговорил тот. — Мендес делает вскрытие. И я жду первых результатов от службы криминалистического учета. Но пока у нас ни единой зацепки. Надпись сделана языком жертвы, но его брали руками в перчатках. А так ни волоска, ни капельки слюны. Работа профи. И снова этот странный прием с протыканием перепонок. Вам уже известно, что проба на металлизацию в органе слуха Гетца так ничего и не дала?