Мл. сержант. Назад в СССР. Книга 3
Шрифт:
С другой же стороны, а чего дедок мне тут рассказывал про то, как он по полям на тракторе гонял, потом на комбайне?! А тут раз — и полковник разведки! Притянуто за уши! Чего ему вдруг в Мары понадобилось? Сначала в Астрахань ехал, потом вдруг передумал. Уж не встреча у него ли с сыном, что в контрразведке работает?
Даже если он реально отец чекиста, что с того? Сильно сомневаюсь, что у майора хватит желания и полномочий, чтобы еще и родственников к этому бессмысленному делу подключать… Это уже какая-то ненормальная паранойя получается. И все же, совпадения какие-то ну очень странные. В любом случае, старик не так прост, как кажется.
— А где
— В Воронеже! Точнее, рядом с ним! — ответил Василий Николаевич. — Как раз, два дня назад у него был, в гости заезжал.
Тут я совсем запутался. Его сын из Воронежа? Но Кикоть не мог бы туда-сюда мотаться в Афган из Воронежа — слишком далеко. В СССР реалии не те. Скорее всего, это просто однофамилец, хотя сама по себе фамилия для советского человека весьма редкая. Вроде как, по национальности она — украинская. Да-а, это не Иванов, Петров, Сидоров, коих в стране десятки тысяч.
Ладно, меня и в самом деле не касается, чего ему понадобилось в Туркменской ССР. Про тетку ту, что с нами в поезде ехала — тоже неоднозначное мнение. С одной стороны ее могли послать, чтобы проверить мой настрой относительно службы в советской армии. Вот только кто бы ее послал? Да и не так просто это сделать — купить билет, расселить других пассажиров, правильно подгадать момент. К тому же, моя природная подозрительность в тот момент молчала — не чувствовалось в этой женщине проверяющего. Скорее всего, обычный пассажир с кукухой в голове.
До Гурьева мы добрались часов через восемь, хотя там расстояние всего-то в триста пятьдесят километров. Большую часть пути с дорогами все было нормально, а вот уже под самый конец начала чередоваться грунтовка с разбитым дождями и колесами асфальтом. Краем уха услышал от кого-то сзади, что последний раз тут асфальт клался в шестьдесят седьмом году.
Старый и сильно потрепанный временем венгерский «Икарус 60», выпуска начала шестидесятых годов, гремел, жалобно скрипел и умудрился сломаться целых два раза. К счастью, седой и бородатый водитель знал, как его чинить — с помощью молотка, синей изоленты и какой-то там матери, проблема самоустранилась. Дважды. Потом еще и колесо умудрились пробить.
На автобусе ехали в основном местные жители, занимающиеся торговлей, либо крестьяне. Молодых там не было, все возрастом за пятьдесят, в основном женщины. Везли всякую всячину, по большей части мешки и баулы. Кто-то вез стеклянные бутылки — они громыхали всю дорогу. Один из пассажиров вез небольшую лохматую собачонку непонятной карликовой породы. Про таких обычно говорят — прикроватный коврик.
Некоторые пассажиры смотрели на меня с удивлением — видать, не часто тут можно было встретить советских солдат. Ну, оно и понятно, до границы с Афганистаном больше полутора тысяч километров. Да, неподалеку проходила относительно новая железнодорожная ветка, по которой нас вез сюда майор Ветров, но в этот раз не судьба. Пришлось добираться вот так, своим ходом. Ни ориентиров, ни карты — вообще ничего. Но, как говориться, язык до Киева доведет. Тем более, когда твой попутчик полковник ГРУ в отставке.
Василий Николаевич в этих землях тоже никогда не бывал, а потому постоянно что-то высматривал. Честно говоря, смотреть тут было просто не на что — одна сплошная равнина, да холмы вдалеке. А учитывая унылое время года, так и вообще. Но ему все было интересно, особенно когда вдалеке показался берег Каспийского моря.
Уже днем, сугубо случайно вспомнил, что вчера мне стукнуло двадцать лет. На фоне всего случившегося, я
Следующим по маршруту нашего движения было село Бейнеу, южнее которого простиралась огромная пустыня Каракумы, которая занимала значительную часть всей территории Туркменской ССР и частично захватывала границы Узбекской ССР. Вот уж место, где нет практически ничего. Территория Туркмении и в двадцать первом веке пустынна, а уж в восьмидесятые годы и подавно. Одна единственная железная дорога, протянувшаяся с севера на юго-восток, кое-где столбы, какие-то одиночные постройки, а больше тут ничего и нет было. Ну, еще газопровод вдалеке, построенный в шестьдесят седьмом году.
Здесь, в селе, мы пересели на попутку. Заплатили местному жителю, чтобы тот довез нас до Кунграда. Старый УАЗ «Буханка» был не самым удобным транспортом для перемещения по таким дорогам, но выбирать не приходилось. Еще часов пять мы добирались до пункта назначения. Смотреть было просто не на что — равнина, степь, пустыня. Иногда попадались мелкие поселения, отдельные постройки. Из встречного транспорта изредка встречались только грузовики, да пара тракторов. А про людей я вообще молчу.
К счастью, водитель, который сносно говорил по-русски, объяснил нам, что из Кунграда поездом можно добраться до Чарджоу, где мы в начале осени были на соревнованиях по военному пятиборью. Призовое место мы тогда взяли, а вот при возвращении домой, возникли серьезные проблемы, обернувшиеся душманским пленом…
Так и оказалось — добравшись до одноименной железнодорожной станции, мы успели на поезд. Заняться было совершенно нечем, поэтому я решил вздремнуть — до Чарджоу ехать далеко, почти восемьсот километров. По приблизительным расчетам, я должен был прибыть в свою часть вовремя, даже с небольшим запасом…
Середина декабря, 1985 год. Где-то на северо-востоке Таджикской ССР.
— Итак, товарищи офицеры! — произнес начальник центра специального назначения, полковник Доронин. — У нас остался крайний вопрос, прошу обратить на него особое внимание. Согласно последней шифр телеграмме из штаба округа, нам поступила задача подготовить и обучить специальную группу солдат. На базе нашего центра, есть все необходимое. Время на подготовку составляет шесть месяцев. Да, курс будет сокращенным. Чем конкретно будет заниматься эта группа впоследствии, в телеграмме не указано. Наша задача, обеспечить учебно-тренировочный процесс для того, чтобы качественно выполнить поставленную задачу и обучить группу. Насколько я понял, это своего рода эксперимент. Вопросы?
— Интересно, получается, — заметил майор. — Мало им тех, кого мы выпускаем ежегодно?! А какова численность группы?
— Не более восьми человек.
— А есть информация, кого именно будут набирать? Срочники? Сверхсрочники? Офицеры?
— Насколько я знаю, группа уже частично набрана. Туда входят инициативные, способные действовать нестандартно солдаты срочной службы. Сверхсрочники там тоже есть, но без подробностей. У меня также есть информация, что туда рассматривали даже тех, у кого проблемы с дисциплиной.