Младший конунг
Шрифт:
— Родной язык, — недоумевая, ответила она.
Воспитанник Адальстейна помолчал.
— Я плохо говорю? — спросил он.
— Иногда кажется, что северный язык тебе не родной.
— Я постараюсь, — сказал он. Подумал. — А я решил было, что ты имеешь в виду иное.
— Пожалуй, и иное тоже, — спохватившись, согласилась она. — Ты должен понять, что такое старинные обычаи. Обязательно. И блюсти их. Не уподобляйся своему брату — вот что я еще хотела сказать. Умнее учиться на чужих ошибках.
Хакон ответил не сразу.
— Думаю, что это не ошибка.
— Согласна. Эйрику слишком долго везло. Но он — не отец. Их удачи — разное дело. А с тобой будет удача отца, — с этими
Воспитанник Адальстейна посмотрел на нее с удивлением. Взял обручье.
— Эту вещь мне подарил твой отец, — пояснила она. — На прощанье. В ней — напутствие и пожелание удачи.
— И ты отдаешь ее мне?
— Я надеюсь, ты будешь хорошим конунгом.
Больше она ничего не сказала: отвернулась и стала осматривать борт драккара — разговаривали они на берегу. Ей не хотелось слушать благодарностей. Да и как отблагодарить за удачу, мистически переданную из рук в руки? Удача приносит славу, долгую жизнь, любовь и признание окружающих… Словом, все, о чем может возмечтать мужчина. За подобный подарок отдарить нечем, поблагодарить — тем более.
Хакон долго молчал. Потом надел браслет и сказал:
— Я надеюсь, потом смогу ответить тебе достойными дарами, — и ушел.
«Из мальчишки может выйти толк», — подумала Хильдрид.
Корабли отбыли из Британии поздним летом, когда на полях пшеница уже выкидывала колос. Время было выбрано с умыслом — не только самое благоприятное для путешествия по морю, но и для появления в Нордвегр. Хакон отдавал себе отчет в том, что хоть он идет на север затем, чтоб сразиться с Эйриком, тем не менее, начать лучше как-нибудь без него. Сперва надо заручиться поддержкой бондов и хевдингов [13] , и тогда все будет значительно проще. А в это время года Эйрик, скорее всего, где-нибудь в походе.
13
Первоначально так назывались племенные вожди, управлявшие землями, которые занимал их род. Позднее так назывались «малые конунги», управляющие теми или иными территориями и подчиняющиеся высшей власти. В отличие от ярлов, которые были лишь военными вождями на службе конунга, и от херсиров — военных вождей, не находящихся на чьей-то службе.
Адальстейн был всецело согласен с воспитанником и подсказал, что первым делом необходимо обратиться к тингу, который можно будет собрать в Трандхейме, близ Хладира, поместья конунга Харальда. Традиция, говорящая, что все решает тинг, а не какой-то там сын конунга, пусть и самого Прекрасноволосого, еще не умерла. В глубине своей души люди все еще носили уверенность, что власть лишь тогда законна, когда одобрена всеми, кем она правит. Если тинг решит, что Хакон имеет больше прав, или просто будет более симпатичен, чем Кровавая Секира, в глазах северян, то вести войну с Эйриком будет намного проще.
— Я даю тебе немного войска, да еще меч, достойный руки воина и короля, — сказал король Британский своему воспитаннику. — Большего ты не получишь. Но хороший вождь и сам может найти себе дружину. Взгляни хоть на Вороново Крыло. Запомни — все в этом мире возможно.
Он провожал Хакона, стоя на высоком берегу в окруженье свиты, в отдалении, не касаясь ногой мокрого песка близ прибоя. Спуститься к самой воде, туда, где стояли драккары, вроде бы не позволяло чувство собственного достоинства. Прощание было очень сдержанное,
Алов не спешила на драккар, где ее ждала мать, она задержалась у корабля Хакона, подошла к нему, что-то сказала… Не задумываясь о том, ее ли это дело, дочь Гуннара привстала и вытянула шею… Хакон поцеловал девушку в лоб, и Алов в ответ коснулась его плеча. По-особому, как только женщины умеют.
Хильдрид закусила губу и отвернулась. Ну, вот…
Она до сих пор сомневалась, стоит ли брать с собой дочурку, или лучше все-таки оставить ее в Британии. В бой семью не берут, а бой, скорее всего, будет. Но надежда на успех очень велика. Раз так, то Алов лучше сразу поселиться с матерью на севере. Оставлять девушку в чужой стране, без присмотра, мать опасалась. Брат ее, хоть и остается в Британии, постоянно в походах. Что ж она, одна-одинешенька будет жить в Хельсингьяпорте, в обществе слуг и воинов? Ну, нет!
— Алов! Иди сюда! — строго окликнула женщина.
Дочка оглянулась и послушно подбежала.
— Как только появится хоть малейшая опасность, лезь под палубу. Ясно?
Алов кивнула. У нее был странный взгляд. Глаза чуть навыкате, и оттого казалось, что она смотрит слишком пристально, будто ждет чего-то или хочет задать вопрос. Чужая душа — потемки, но в наибольшей степени это относится к собственным детям. Где уж там понять, о чем они думают…
А следом на борт корабля поднялся сын Хильдрид, Орм. Это был крепкий, высокий молодой парень, черноволосый, как мать и отец. Но на этом его внешнее сходство с Регнвальдом практически заканчивалось. Больше всего Орм напоминал матери ее собственного батюшку, Гуннара — и немного брата, Эгиля. Подумать только, дед всего несколько раз держал внука на руках, а такое сходство. Орм был своенравным и цепким, он, как и отец, умел располагать к себе людей, умел убеждать в своей правоте, умел брать на себя обязанность принимать решение. Когда ему было пятнадцать, и он в первый раз поминал погибшего в бою отца, Хильдрид сказала сыну, что он должен поступить на службу к конунгу Харальду. Так же, как и Регнвальд когда-то.
В ответ юноша довольно холодно ответил:
— Прошу, не вмешивайся в мои дела.
И на службу к конунгу не пошел.
Мать поняла, что ее указания больше не нужны. Поняла, что советы Орму теперь стоит давать лишь тогда, когда он спросит ее. Поняла, что сын вырос.
Теперь Орм — совсем зрелый мужчина. У него уже растет сын от девицы-британки, служанки в Хельсингьяпорте. Мальчишке четыре года, на отца похож, как две капли воды. Орм любит сына, с его матерью ласков, но жениться на ней не собирается. Считает, что соединять жизнь надо с соотечественницей.
В общем, он, наверное, прав.
Мать смотрела на сына. Он был в кольчуге и подшлемнике, словно собирался в поход, но Хильдрид подавила неуместное желание приступить к расспросам. Орм служил не Адальстейну, а его брату, и, как можно было понять, наследнику, поскольку законных сыновей у короля Британии не имелось. Как объяснил матери сын, Ятмунд [14] ему нравится больше, чем Адальстейн.
— Ну что ж, — сказал сын, не дождавшись от нее прощальных слов. — Вы выступаете. Удачи!
14
Брат Этельстана Эадмунд (или Эдмунд).