Младший научный сотрудник 7
Шрифт:
— Стой, объясни сначала про Гавану, что ты там делаешь. Это ведь не очень близко от Москвы и еще дальше от Нижнереченска.
— Ага, — согласился второй я, — двенадцать часов лета из Шереметьева. А что я тут делаю… лечусь… ну то есть готовлюсь к лечению — завтра первый прием. Клиника имени Гарсии, если тебе это что-нибудь говорит.
— Ладно, оставим клинику Гарсии за скобками, — поморщился я, — хотя нет — ты же сам народный целитель, почему себя-то не излечил?
— Такое бывает, ничего не вышло, — вздохнул он, — но давай не будем о совсем
— Давай… так какой у нас будет план действий — сможешь набросать?
— Да легко, — второй я подвинул кресло поближе к телевизору и продолжил, — план А — мы продолжаем жить, как жили, и ничего не меняем. Ты в Маниле, а я в Гаване. Чем не вариант?
— Я тут между прочим в федеральном розыске, — напомнил я, — и мне это активно не нравится.
— А чего ж в наше посольство до сих пор не сдался?
— Попробуй доберись до них, — буркнул я, — когда кругом патрули, облавы и партизаны.
— Убедил, — ответил он, — тогда план Б у нас будет заключаться в том, чтобы обвести патрули и засады вокруг пальца и попасть все же в свое посольство. Насчет телефонного звонка не думал?
— Думал, — ответил я, — местные товарищи убедили, что это все прослушивается режимом.
— Тогда можно послать кого-то из местных, пусть они о тебе расскажут посольским ребятам.
— Тоже не вариант, — поморщился я, — там на входе наверняка заслон стоит… ну как у нас на улице Чайковского, знаешь наверно… все сомнительные посетители отсекаются в зародыше.
— Знаю, — вздохнул он, — обложили, стало быть, тебя, как медведя в берлоге.
— Примерно так…
— Хорошо, слушай тогда план В, — после секундной паузы продолжил он, — ты в курсе вообще, что у нас сейчас одинаковое время течет, а не с разницей в год?
— Не может быть! — искренне удивился я, — а чем докажешь?
— Ну вот смотри, — и он наклонился и взял какую-то газету, — официальный вестник кубинской компартии газета Гранма, видишь дату?
На газете черным по белому было написано «15 octubra 1983 ano».
— Убедил, — вяло согласился я с ним, — как так получилось, я уж не буду спрашивать…
— А я могу ответить, — весело парировал он, — просто сам не знаю, как так вышло… однажды проснулся в своем Нижнереченске на год позднее того, дня в котором засыпал.
— Ладно, это не так уж и важно, — сказал я, — растолкуй лучше, в чем заключается твой план В…
— Хорошо, растолковываю, — со вздохом ответил он, после чего тут же продолжил, — ты на Кубу добраться не сможешь, это нереально. А вот я в твою Манилу наверно сумею — меня, по крайней мере, никто не разыскивает и под дулом автомата не держит.
— Сюда приехать хочешь? — уточнил я то, что и так понятно было.
— Ага… постараюсь уложиться в неделю, курс лечения все же надо пройти. Опять же Аскольд должен помочь?
— Букреев? — удивился я, — он же в Германии, кажется, служит.
— Раньше, может, и служил, а сейчас в Гаване обитает, вот только что с ним беседу имел.
— Аскольд парень ушлый, родители опять же не последние
— На это у меня есть план Г, — ответил он, — но я тебе про него ничего не скажу… во избежание. Должно прокатить на мой скромный взгляд.
В этот момент дверь в комнату, где я смотрел телевизор, распахнулась со страшным скрипом, и в нее вошло аж трое партизан, страшных, заросших по самые глаза и с АКМ-ми под мышкой, Николаса среди них не было. Телевизор я успел переключить на другой канал, и то ладно.
Главный, наверно, из этой троицы, самый заросший товарищ самой бандитской наружности сказал мне на чистом английском:
— Сейчас ты нам все расскажешь, русская свинья!
Глава 10
Наумыч и Горлумд
Наумыч и Горлумд
Наверно вам, дорогие читатели, интересно, что же такого наговорили эти двое информированных граждан вашему герою тремя главами ранее. Освещу этот момент, как уж смогу…
Итак, Наумыч не обиделся на шефа и начал говорить… минуты две я его слушал внимательно, а потом плюнул — понял, что он под дурака косит. Так-то он безусловно товарищ начитанный был и язык у него правильно подвешен, в начальники отделов в академическом институте других не назначают. Но нес он чистую абракадабру. Примерно, как объяснял принцип действия своей машины старичок Эдельвейс из «Сказки о тройке» — Высочайшие достижения нейтронной мегалоплазмы! — провозгласил он. — Ротор поля наподобие дивергенции градуирует себя вдоль спина и там, внутре, обращает материю вопроса в спиритуальные электрические вихри, из коих и возникает синекдоха отвечания.
По отдельности почти все слова понятны, а вместе не очень. Я потерпел еще с минуту и прервал словоохотливого Наумыча.
— Спасибо, Семен Наумыч, за информацию.
А он хитро ухмыльнулся и предложил заходить, если что, по-простому. Я ответил, что непременно, а про себя подумал — черта лысого я еще раз в твой сортир зайду. Только если под конвоем. Ладно, попытаем счастью у второго фигуранта, подумал я, выбираясь из сумрачных недр ИППАНа на свет божий. На улице Луначарского моросил холодный дождичек, под ногами хлюпало — та еще погода для философских размышлений.
На входе в психоневрологический диспансер номер два меня никто не остановил, не было там никакого вахтера в будке. Ну здрасьте-пожалуйста, подумал я, заходите люди добрые… а если совсем точно — расходитесь добрые люди, причем на все четыре стороны. Включая тех, у которых диагнозом значилась острое биполярное расстройство. Во дворе я опять же никого не встретил, поэтому прямиком промаршировал на второй этаж в уже знакомый кабинет главврача.
— Можно? — вежливо постучал я в дверь.
— Аааа, — ответил Горлумд, видимо мучительно вспоминая, как меня зовут, но вспомнил, — Петя кажется? Балашов кажется?