Младший вовсе был дурак

Одинец Илья

— Соберись, — предупредила Лаврентьева. — Место там не очень приятное.

— Что там может быть неприятного? Или труп еще не похоронили?

— Трупа нет, но… ты сам все увидишь. Приготовься.

Мы прошли рощицу насквозь и вышли в поле.

Когда-то здесь сеяли пшеницу, перепачканные черноземом пахари прикрикивали на бредущих за плугом быков и поглядывали на солнце, ожидая обеда. Дочери, приносящие отцам—пахарям ржаные лепешки и кувшин молока, заливисто смеялись и гладили отдыхающих в тени фыркающих животных. Сейчас здесь все было выжжено.

На

километр вокруг не росло ни единого стебелька, ни одной травиночки. Огненная смерть опалила землю, слизнув с ее лица все живое, подбираясь к самим истокам бытия, но не смогла уничтожить память. Она обрушилась на меня, едва я ступил на обугленную землю. Перед глазами потемнело, словно я смотрел на мир сквозь плохие солнечные очки, на грудь навалилась тяжесть, воздух не захотел входить в легкие, превратившись в тягучий кисель. Мир замер, исчез даже ветер, только Ленка вытянулась в струнку, закрыла глаза и запела.

Глава 23

Говорящие кости

Мир туманился. Все было мутным, темным, будто в воздухе кружились мириады мельчайших частичек золы, превращая дневной свет в полумрак, лишая небо красок. Но мертвая обожженная земля все-таки жила жизнью нежити, дышала, пытаясь повалить и проглотить незваных гостей. Мир качался. Выгоревшая почва то поднималась, то опускалась, будто грудь исполина, и дыхание это было хриплым, прерывистым. Каждый вдох чуть ли не подбрасывал меня к серым облакам, а выдох заставлял сердце сжиматься от мучительного предчувствия, что на сей раз земля растрескается, распахнув обезвоженные губы, и затянет в бездны ада.

Я старался двигаться как можно меньше, потому что здесь совершалось волшебство. Лаврентьева пела на незнакомом языке. Может, пытаясь успокоить землю, а может вызвать из земли нечто…

— Зачем ты беспокоишь меня, смертная?! — зазвучал в голове оглушающе-громкий голос.

Я закрыл уши, чтобы сберечь барабанные перепонки, но это не помогло, голос разрывал череп изнутри.

— Я пришла задавать вопросы!

Лаврентьева побледнела, под глазами образовались серые круги, она теряла силы, но держалась. Ее вытянутые вперед руки дрожали, будто на них держалась вся тяжесть неба, но она все же поднимала их выше и выше. Повинуясь движениям девушки, земля вспучивалась, пока, наконец, не разорвалась, явив свету отвратительное создание: огромного, с пятиэтажный дом мертвяка. Белая изъеденная червями кожа сочилась гноем, остатки погребального савана прикрывали наготу, но не смогли скрыть костлявые ступни ног и руки. От головы остался только череп, обтянутый кожей, из пустых глазниц вываливалась земля, остатки волос колыхались на ветру, создавая иллюзию жизни.

Колдун поднял руки, сжал кулаки и с силой опустил их на землю. Послышался стук костей, но удар оказался слабым, земля не шевельнулась.

— Назовись, — приказала девушка.

— Пан Евронимус—Манту—Мильком. Принц Тьмы с сотней имен. Сила, которую вы, смертные, не можете даже осознать.

Колдун повернул голову в мою сторону, поднял кулаки и ринулся на меня.

— Спроси, как его

зовут! — крикнула мне Лаврентьева.

— Как тебя зовут? — спросил я, и костяные кулаки замерли в метре над моей головой.

— Пан Евронимус—Манту—Мильком. Принц Тьмы с сотней имен. Задавайте свои вопросы.

— Говори тише, — попросил я.

Мертвяк не удостоил меня ответом, обратив безглазое лицо к Лаврентьевой.

— Зачем ты явился в Таэрию? — спросила девушка.

— Забрать свое.

— Кто тебя послал?

— У Принца Тьмы не может быть хозяина! — взревел Евронимус. — Я — Тьма! Живое воплощение смерти! Я иду вместе со своими братьями, как предписано Последним пророчеством! Никто не сможет нас остановить!

Руки Ленки дрожали все больше. Я сделал шаг, чтобы приблизиться к ней и поддержать, но та предупреждающе качнула головой, а Принц Тьмы продолжал говорить:

— Когда три красных петуха покинут гнездо, забыв о долге, лунный свет коснется лепестков полуночного цветка, заставив его раскрыться, настанет вечная ночь. Последний наследник земного престола будет править Смертью, последний оплот падет, Тьма вселится в умы и сердца. Миры прекратят существование, время взорвется!

Девушка слабела. Я собрал тепло, вытянул его узким щупом в сторону Лаврентьевой и коснулся ее руки. Ноги мгновенно подкосились, Ленка, как утопающий хватается за соломинку, ничего не соображая, присосалась к щупу и потянула из меня силы. Я рухнул на колени.

— Конец времен близок, близко время Тьмы, абсолютной власти Мрака, — колдун приблизился к Ленке и навис над ней, как лавина, потянувшись костлявыми руками к ее лицу. — Последнее пророчество всегда в мою пользу!

— Но всегда находится тот, кто все портит! — крикнул я и метнул в мертвяка огненный шар.

Колдун закричал, отшатнулся от девушки и с визгом провалился под землю.

Лаврентьева без сил рухнула на обожженную почву. Я подполз к ней и приподнял ее голову.

— Ты как?

— Спасибо, — одними губами прошептала девушка.

— Ты совсем без сил, я сейчас.

Действовать нужно быстро. Требуется энергия. Жаль, солнце совсем пропало в серо-черном облаке пепла, придется черпать силу из других источников.

Сосредоточившись, я собрал из почвы тепло, какое только сумел достать, охладил воздух, опустив температуру едва ли не до нуля, и осторожно проверил уровень собственных неприкосновенных запасов. Критический, но не смертельный. Не стопроцентно смертельный. А Ленке нужна сила.

Я резко поделил остатки собственного тепла пополам и послал импульс в ладони, сжимающие голову девушки. Перед глазами на миг возникла кроваво-красная пелена, зато Лаврентьева вздохнула и подняла голову.

— Спасибо, — поблагодарила она вслух. — Достаточно! Не хватало тут еще одного трупа.

Легко сказать! Качая энергию, остановиться очень сложно, особенно, если энергия не предназначена для передачи. Собственные силы исчезали с необыкновенной скоростью, словно я — большой чайник, из носика которого хлещет кипяток. Остановиться невозможно.