Млава Красная
Шрифт:
– Всё верно, обходить нас собрался Пламмет, – проговорил Росский, опуская подзорную трубу. – Молодец, немчура. Соображает. Здесь, в чистом поле, он атаку только изображать будет. А всей силой навалится с боков. Ты, Григорий Пантелеевич, будь готов, что тебе центр одному держать придётся.
– А гренадеры твои, Фёдор Сигизмундыч, по завалинкам отправятся? – осклабился Сажнев.
– Гренадеров моих как бы не пришлось на фланги бросать, на помощь володимерцам. – Росский вновь прильнул к окуляру. – Нет, не зря Иоганн этих волков так пестовал, никаких
– А что встали – тоже правильно? – вставил командир гусар.
– Тоже правильно. Висят над нами, шевельнуться не дают. Ждут, пока крылья их не начнут сходиться. Тогда и сами двинутся. Подполковник Вяземский! Михаил Константинович! Бабы с детишками из деревни ушли?
– Никого не осталось, Фёдор Сигизмундович. Только добровольцев две дюжины, мужиков, что сами вызвались. Говорят, раненых таскать станем, а коль придётся, так дреколье, мол, не хуже штыка бывает.
– Хорошо хоть за невинных душа болеть не будет…
Растянувшиеся цепи баварцев, пруссаков и ливонцев замерли как раз вне пределов досягаемости русских стрелков. Штуцерные Сажнева грызли костяшки, но сделать ничего не могли – на той стороне отлично умели определять дистанцию.
– Аввиан Красович, – окликнул Росский молодцеватого гусарского полковника, – будьте готовы. Вы у меня пожарная команда сегодня. Где пруссаки у нас за спинами полезут, там и бить их, в болото скидывая. Чтобы не могли носа высунуть!
– Не извольте беспокоиться, Фёдор Сигизмундович. А вот только думаю я – что, если таки не полезут они на нас? Так и станут стоять, нас к себе приковывая, а всей кавалерией – нам за спину? Там ведь вся Четвёртая дивизия ползёт, три четверти корпусной артиллерии… растянулись страшно сказать как. Изрубят поодиночке, и вся недолга…
– Дело говоришь, гусар, – рыкнул Сажнев. – Только я вижу так, что не просто мы тут стоять должны. А в глотку Пламмету вцепиться. Что, Фёдор Сигизмундыч, сам ведь ждёшь, чтобы атаковать?
Взгляды командиров устремились на Росского.
– Жду, – признался гвардионец. – Сам тут давеча Александра Васильевича поминал, а вот теперь… Подставится Пламмет. Уж больно нагло прёт. Другой бы на его месте удачу не испытывал: ударил – да и обратно за Млаву. Пока мы тут раны залижем!.. А он нет – дальше полез.
– Сколько ж у него всего, господин полковник? – Фелистов чуть не вытянулся во фрунт. – Говорили – «дивизия». Какая ж то дивизия? То куда как поболее выходит!
– Поболе, – кивнул Росский. – Как бы не две, и ещё на севере не меньше.
– Э-э, Володимер, чего ворогов до боя считать? После это надо делать, когда мёртвых собирать станем, – подбоченился гусар.
– Ладно. – Сажнев сдвинул фуражку на затылок. – Пошёл-ка я к своим, Фёдор Сигизмундович, с твоего разрешения. В стратагемах я не шибко силён, а вот солдатики мои куда метче стреляют, когда я рядом. Знают, что небрежного прицела не спущу.
– Ступай, Григорий Пантелеевич. И смотри – как начнут они палить, так ты сразу всем батальоном не
– Всё исполню. – Сажнев выпрямился во весь рост и широкими шагами пустился вдоль ретраншементов, где скучали батарейцы – фон Пламмет остановил своих, не подводя под русские пушки.
– Ждём теперь. – Росский до рези в глазах всматривался то в левую, то в правую опушки леса. – Нет, Аввиан Красович, не бросит нас Пламмет в тылу. Ему ж не только обозы изрубить да сухари пожечь…
– Иль водку вылить!
– Шутить изволите… – Росский невольно улыбнулся. – Ему нас прикончить тоже надо. Такая возможность – отступить бы этим русским до самых главных сил корпуса, собрать всё в кулак, а потом уж упереться, а они сами волку в пасть лезут. Не-ет, не уйдёт фон Пламмет. Мы – добыча лакомая, а у него зуб на нас. Больной. Конечно, конницу свою заслать нам за спины попытается, не без того…
И вновь ждали. Но теперь уже совсем недолго. Загремело, заревело, затрещало сразу и на правом, и на левом крыле, где чуть не по колено в воде стояли роты володимерцев.
Полковник Фелистов побагровел ещё больше, стащил фуражку, принялся платком утирать пот с лысины.
– Будьте готовы, Аввиан Красович.
– Гусар всегда готов. – Мелькнул щегольской ментик, золотые шнуры да меховая опушка – полковник софьедарцев взмыл в седло.
Грянул залп – один-единственный правильный залп справа, затем такой же слева, а дальше началась сплошная, частая дробь, словно целая рота барабанщиков лупила палочками безо всякого толка и расстановки.
Володимерцы сцепились с неприятелем, и по лицу их полковника видно было, что стоять рядом с гвардионским начальством ему очень, очень не по душе. Ему б в лес, к своим шеренгам…
Время шло, центр пруссаков не двигался с места, а на флангах не стихала пальба, сделавшись даже ещё более частой.
– По сколько ж пистолей евонные драгуны с собой возят? – простонал Фелистов.
– По много, – буркнул Росский. – Так-то по три, а я слыхал, что и до четырёх доходит. У американцев набрались…
– А у наших один патрон в стволе…
– Не нойте, – оборвал толстяка командир гвардионцев. – Вон никак ваши вести шлют.
Мокрый с головы до ног, перепачканный грязью солдатик, рябой и низкорослый, без ружья, встал во фрунт перед двумя офицерами, никак не в силах отдышаться.
– Спокойно, братец, – первым заговорил Росский. – Дух переведи.
– Ударили они, вашвысокобродь. – В бесцветных глазах солдата плескался ужас. – И палят, и палят! Убитых у наших много и раненых. А мы залп как дали, три ружжа разорвало напрочь. Мне эвон велели, грят, ружжо оставь, беги налегке… Их благородие майор Шеншин подмоги просят.
– Второй батальон… – начал было Фелистов, однако Росский поднял руку, останавливая полковника.
– Погодите, Степан Ксаверьевич, рано ещё батальоны из центра слать. Фон Пламмет за нас ещё и не принялся как следует, так, едва задел. Понадобятся нам ещё ваши роты.