Млечный Путь №1 (1) 2012
Шрифт:
Утро было солнечным и теплым. Олегу уже разрешалось совершать прогулки вокруг кровати. И сегодня, как обычно, милая, курносая медсестра Аннушка, курирующая этот моцион, похвалила его за выносливость и, не обращая внимания, на протесты, уложила его в кровать. В коридоре в это время гулко, по-больничному, раздались твердые, уверенные шаги, и низкий женский голос буквально взорвал больничную тишину.
– Почему нельзя? Кого он видеть не хочет? Меня?! Девушка, я только что с самолета, у меня нервы на пределе! Отойдите от двери! Отойди, я тебе сказала!
Кто-то или что-то запыхтело, послышались странные звуки, словно кого-то придушили и он хрипит, потом что-то загремело, кто-то завизжал
– Что это там происходит?.. – и направилась к двери.
И в тот же миг была этой дверью впечатана в стену.
Олег увидел ее и сразу же узнал. Он всегда бы ее узнал, в любом обличье, только взглянув в ее распахнутые чернющие глаза. И не важно, что сейчас ей было тридцать четыре. Он все равно узнал ее, потому что всегда видел ее такой, точнее такой когда-то он сам ее выдумал, от точеной шпильки лаковых туфель, до последнего завитка короткой стрижки. Олег знал, что она будет такой, порывистой экстравагантной и чересчур красивой. Что эти страусиные ножки превратятся в умопомрачительные ноги, тонкая шейка в лебединую шею с изумительными плечами. И юбки она будет носить скандально короткие, и блузки будут буквально влипать в ее изумительную фигурку просто донельзя, и плащ у нее будет белый с серебром и сумка из крокодиловой кожи, и голос ее низкий с хрипотцой будут называть не вульгарным, а сексуальным.
– Женька, – выдохнул он.
Она бросила мимо стула плащ и сумку, а глазищи уже наполнились до краев слезами. Женька бросилась к нему, подбежала и замерла, не зная, к чему можно прикоснуться. Олег протянул ей здоровую руку, Женька схватила ее и уткнулась в ладонь лицом. Олег почувствовал, что ладонь его стала влажной.
– Ну вот… ну вот, – шептала она, улыбаясь сквозь слезы. – Это я, видишь… а они, сволочи, говорят – амнезия. Ты же меня узнал? Узнал ведь, Олежечек?
Олег улыбнулся. Что-то щемящее и нежное возникло в груди от этого ее «Олежечек». Только Женька так его называла. Только она.
– Узнал я тебя, конечно, узнал, – Олег пожимал ее руку. – Ты такая красавица, Женек…
Она подняла к нему зареванное лицо и тут же переменилась, ожила.
– Да уж, с тобой закрасатеешь! – Она высморкалась в край простыни.
– Женька! – ужаснулся Олег.
Она поморщилась и махнула рукой.
– Только б и печали. Ты лучше скажи мне, как тебя угораздило? – она склонилась к Олегу и внезапно сунула ему под нос кулак. – Веришь, если бы ты не был лежачий, я тебе еще бы и накостыляла. Ты у меня, паразит, двадцать лет жизни забрал! Мне позвонили… я по городу бегу, реву в голос. От меня люди шарахаются. Они ж, японцы, придурки, у них же так реветь не принято. Я в аэропорт приехала, думала, если сразу же не улечу, то пойду самолет угонять, как террористка. – Женька перевела дыхание и с нежностью посмотрела на Олега. – Как же я перепугалась, жуть…
Олег смотрел в ее глаза и удивлялся. Они были такими же, как тогда, в последний в его памяти вечер. На мгновенье Олегу показалось, что Женьке можно рассказать все как есть, что она поймет, поймет и поможет. Но это была всего минутная слабость и острое желание выреветься кому-нибудь в жилетку. Чтобы самого себя отвлечь от этих мыслей, Олег заговорил о другом.
– Знаешь, Женек, я ведь действительно многого не помню. Точнее, почти ничего из настоящего. Помню тот вечер, когда мы с тобой мамину вазу разбили, точнее я разбил, а свернул на тебя. И мама плакала… Помню, как в первый класс тебя вели, а ты убежала на остановке. Помню, как отец тебя ударил за какую-то мелочь по лицу…
– Рубашка… – тихо сказала Женька.
– Что?
– Я испачкала его рубашку. Фломастером…
– А,
Женька кивнула, а Олег подумал – был ли это единственный раз? Или, возможно, только первый.
– Мне кажется, что я уснул, когда мне было двадцать три, – Олег говорил медленно, с трудом подбирая слова, чтобы его речь не казалась бредом сумасшедшего, – а проснулся сейчас в сорок три года…
Женька покачала головой. Она задумчиво гладила Олега по руке, глядя в пол.
– Да, братец, – негромко произнесла она, – двадцать лет из памяти – это тебе не шутки. А что врачи говорят?
– Говорят, что бывает хуже… Жень, – Олег пристально вглядывался в задумчивое лицо сестры, – расскажи мне обо всем, что произошло за эти годы со мной. Я понимаю, что это сложно, но хотя бы основные моменты…
Женька посмотрела на него как-то странно и улыбнулась.
– Основные, говоришь… Да тут, знаешь ли, даже без комментариев, так сказать, исторические вехи и то одной ночью не обойдемся…
Женька замолчала, а Олег ждал. С надеждой и страхом он готовился узнать все о самом себе.
– Ну что ж, Олежек, слушай…
Женька придвинула поближе стул к кровати и, удобно устроив локти под боком у Олега, начала свой рассказ.
Двадцать минувших лет жизни Олега были очень насыщенными. Институт он окончил с «красным» дипломом и Нелю тоже добился.
– Какими путями не ведаю…
В общем, получил все, чего хотел. Через год у них родилась дочка Лиза (та самая дочка, которой сейчас девятнадцать, и положение ее довольно пикантно). Все было замечательно: Неля сидела дома и доучивалась на заочном, Олег работал на заводе за гроши, денег не хватало катастрофически, но, несмотря на это, все были очень счастливы. Прошло пять лет. Олег сменил место работы в надежде на большую зарплату, а Неля снова забеременела. На карьерном поприще возникли новые перспективы, и поэтому второму ребенку были рады, но тут Олег изобрел нечто (что – не существенно, но деньги пошли немереные). Нищий инженер внезапно превратился в крутого предпринимателя. Контракты за рубежом, поездки, презентации, пьянки, гулянки. Неля поддерживала мужа во всем, но это все постепенно затянуло его в тугой узел. Короче, о рождении сына Олег узнал от своей секретарши спустя неделю после данного события. Причем и он, и его секретарша во время этого разговора находились в постели.
В данный момент у него устойчивое положение в обществе. Собственная фирма, занимающаяся программным обеспечением, его уважают, ценят и все время сманивают за границу. А так же есть семья, которая, мягко говоря, нежных чувств к нему не испытывает.
– Ну и я, конечно, тоже есть, – заключила Женька. – Я голос твоей совести, психотерапевт для твоей жены и рефери во время ваших скандалов. И еще, пожалуй, единственный человек, который тебя любит, – это тоже я. А на месте Нельки я бы давно уже послала тебя, вместе с твоими деньгами, куда подальше. Ты с ней такая сволочь.
Олег был просто раздавлен. Даже в самых диких фантазиях он не мог себе представить, что станет таким подонком. Тем более с ней, с Нелей…
– Женя, неужели я действительно такой? – с трудом проговорил он.
Женька пожала плечами.
– Увы, братец, таким ты был последние пятнадцать лет. Теперь ты часто цитируешь нашего папу. И говоришь, как он был прав, что всем бабам только деньги и нужны…
Олег закрыл глаза. Такого просто не может быть. Он ненавидел отца, его корежило от скандалов, всегда было жалко маму… Он мечтал, что будет самым нежным и самым любящим мужем и отцом. Что же с ним стало, если он превратился в такого урода? Почему?