Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025

В свое время, когда Сомов был молодым, начинающим и не в меру самоуверенным эгоистом, ему казалось, что не существует на свете более увлекательного и легкого занятия, чем писательский труд. Сидишь и записываешь очередную увлекательную историю, которая сама собой возникает в твоем тренированном мозге. Слова послушно приходят и занимают придуманные писателем

места. Иногда их приходится переставлять, но это уже не работа, а чистое удовольствие - попытка достичь внутреннего и внешнего совершенства, которое никого кроме автора не интересует. То есть, абсолютно безумное желание достичь некоего ускользающего идеала, которого в реальной жизни не бывает. Но писателей такой пустяк никогда не останавливал.

Потом, конечно, эйфория прошла. Быстро выяснилось, что писательство - тяжелый и часто неблагодарный труд, от которого невозможно отделаться. Можно перестать писать, но отравленный однажды ядом сочинительством мозг переделать не удастся. Человек будет выдавать новые тексты в уме, часто даже не удосуживаясь записывать или просто запоминать их. Мозг писателя будет продолжать трудиться, наверное, даже если тот не отдает себе в этом отчета.

Сомову было неприятно сознавать, что сейчас он, против своей воли, утвердился в состоянии "не отдающего себе отчета". Это было обидно. В конце концов, не для того он в свое время учился читать и писать. Но в Деревне мертвых космонавтов - странном псевдопространстве, где исполняются почти любые желания обитателей - по-другому, видимо, не бывает.

Ситуацию, в которую он попал, нелегко назвать обычной. Вырванный из привычной жизни, лишенный читателей и малейшего представления о принципах устройства псевдореальности, где отныне вынужден существовать, что он мог поделать? Что сочинять? Как писать книгу, если ты не сознаешь, что происходит вокруг тебя? Как прикажете понимать, что такое хорошо и что такое плохо? Как отыскать конфликт, без которого невозможен никакой текст? О чем писать?

Сомов был оскорблен и чувствовал себя маленьким, незаслуженно обиженным ребенком, который был брошен родителями на произвол судьбы. Он растерялся. Инструкции для него не написали. Понятно было одно: плакать бессмысленно, это не поможет. Сомов никогда не считал, что сохранять в себе сознание ребенка - хороший выбор. Пора повзрослеть и найти себе занятие. Например, стать полезным Петрову и Карпову.

Петров предложил Сомову организовать в Деревне литературный семинар, собрать брошенных на произвол судьбы писателей, как Карпов это проделал с учеными. Но заняться этим проектом можно будет только в том случае, если он сам сумеет написать что-то стоящее. Иначе ему будет стыдно смотреть в глаза предполагаемым семинаристам. О чем? Можно было спросить у Петрова или Карпова. Но сомнительно, что он получит от своих ученых друзей внятный ответ. Сомову почему-то казалось, что и они плохо представляют, какой текст мог бы заинтересовать жителей Деревни мертвых космонавтов. А сам он ничего стоящего придумать не смог. Сначала надо было придумать, как следует устроить нормальную жизнь в псевдореальности Деревни, чтобы существование не выглядело наказанием, а потом рассуждать о возможном литературном произведении. Но если даже признанные умники уже целый месяц не способны сказать ничего внятного по этому поводу, ему и подавно не раскрыть тайну. А в том, что она есть, сомнений не было. Впрочем, тайна для литературы - известный источник вдохновения.

Но сможет ли хваленая наука Петрова разобраться с устройством этого странного мира? Сомов не собирался отвечать на этот вопрос. Он не ученый. Понятно, что он многого не знает, точнее, ничего не знает, и судить о том, нужна в Деревне наука или нет,

не может. Сомов еще ребенком понял, что ученый из него не получится, да и философом ему не стать. Не так устроен мозг. Вместо этого он научился отличать бессмысленные занятия от полезных и необходимых. Но сейчас даже такой простой выбор был для него непосильным трудом.

Проще всего было наплевать на пустые рассуждения и вернуться к работе, которую он умел делать достаточно хорошо. И написать книгу, которую Петров соизволит прочитать. И пусть он станет единственным читателем, в этом не было ничего обидного. Сомов вспомнил, что последнюю свою книгу он написал для пяти человек. Так что удачный опыт сочинения книг не для продажи у него имелся.

О чем написать? О себе, естественно. О личном опыте проживания в мире бесперебойно исполняющихся желаний. С подробным объяснением того, почему ему так хочется вернуться в мир, где желания будут исполняться только изредка, и только если как следует поработать для этого. Текст можно сделать достаточно читабельным. Да что там, лично ему было бы интересно прочитать такую книгу, если бы ее написал какой-нибудь местный житель. И в самом деле, почему бы не написать что-то подобное? Попробовать стоило. Чего проще - доходчиво объяснить, почему любого человека стошнит, если любые его мечты будут сбываться с тупым упорством. И он это обязательно сделает, если поймет, почему это происходит с ним и с его друзьями, Петровым и Карповым.

Конечно, это можно будет сделать. А потом Сомов сообразил, что сумел обнаружить первое рациональное умозаключение об особенностях жизни в Деревне, тот самый конфликт, который только и может стать основой литературного произведения. Он представил ученого, который не может отныне заниматься наукой, поскольку наука - это изучение причинно-следственных связей. А если их больше нет, то в Деревне познание не может считаться наукой. Что прикажете делать несчастному ученому? Найти другое занятие? Продолжать свои пустые исследования? Разобраться в этом можно только с помощью литературы.

Сомову стало любопытно, как с ненужностью науки справляется Петров. Пусть объяснится. Вот для кого занятия наукой всегда были важны. И что он собирается делать теперь? Какой выход нашел? Сомов почти решился побеспокоить Петрова, но тот неожиданно появился сам, не предупредив о визите заранее. Петров по-прежнему считал, что имеет право поступать согласно собственным представлениям. И все-таки. Визит без уведомления? В Деревне для такого поступка обязательно должна быть веская причина. Неужели Петров придумал, как использовать Сомова с максимальной пользой? Это была хорошая новость.

Сомов давно понял, что любые его слова Петров сумеет использовать для развития своих теорий. Вывернув их наизнанку или обнаружив в них смысл, о котором сам Сомов не догадывался. В этом не было ничего обидного. Наоборот, ему нравилось быть полезным. А это значит, он должен немедленно рассказать Петрову о новой книге, которую хотел бы написать.

Выслушав сбивчивый рассказ Сомова о том, что в Деревне больше невозможно заниматься литературой и, кстати, наукой, Петров ухмыльнулся. А после горьких слов о том, что отныне все их умения и навыки, которые накапливались всю предыдущую жизнь, больше никому не нужны, от души расхохотался.

– Вы забыли о природном любопытстве, которым, как мне кажется, заражены и я, и вы, и Карпов. Нас такой ерундой, как отсутствие общественного интереса, не проймешь!

– Дело не в этом. Устои нашей работы уничтожены. Потерян смысл. Здесь вы не сможете отличить причину от следствия.

– Ерунда, - сказал Петров твердо.

– Почему?
– удивился Сомов.

– Простая психология. Если окажется, что все наши знания ошибочны, возникает потрясающий стимул получить верные знания. Не уничтоженные новыми обстоятельствами. У нас этого желания никто отнять не сможет.