Мне 14 уже два года

Костевич Ирина Львовна

— Как это?

— Иногда Всевышний даёт нам все дары — красоту, ум, прекрасную душу — но в ответ требует безупречности. Такой человек не имеет права быть плохим — да будет жестоко покаран — намного сильнее, чем тот, кто несовершенен. Помни.

Глаза у старичка были такими ясными, а голос — проникновенным, что я невольно подумала: неужели такой светлый человек мог сидеть в

тюрьме, как Сана говорила? Или вот — пьет? Словно услышав эти мысли, он в секунду преобразился. Плотоядно погладив мою руку, развязно произнес:

— А какая сладкая ты будешь женщина!

Я отпрянула. Старичок засмеялся и сунул в рот зубочистку. Взгляд его, вместо мирного и мудрого, стал циничным, брови встопорщились. Передо мной сидел совершенно другой человек — опасный и неприятный. Но на секунду в его глазах, как солнце из-за туч, проступила уже виденная мною ясность:

— Запомнила? Безупречность!

И он отвернулся от нас, начав на каком-то неизвестном языке болтать с туристом. Сана шепнула:

— Пойдем. Видишь, лыка не вяжет.

Да-а, встреча с художником не состоялась. Да и был ли этот странный старичок художником? Вряд ли… Но зато я узнала, кажется, что-то очень важное для себя.

БЕЗУПРЕЧНОСТЬ…

И все встало на свои места. Я вдруг увидела всю цепочку событий, которые привели меня сюда. И то, из-за чего я мучилась, и то, почему это произошло — с самого начала, с первого сентября. Всего одно слово — «безупречность» — стало ключом ко всей моей истории. К тому, что сначала со мной «случалось», а потом — к тому, что я делала и создавала сама. Вот и все. Так удивительно просто и хорошо.

Вокруг сияло красотой начало дня. Опять горы, и зеленые холмы, и музыка «Биттлз», доносящаяся со стороны их скамейки. Смех детей, родной город внизу. Мы с Саной прошли мимо клеток с животными и птицами. Белый павлин красовался в вольере, раскинув хвост. Голубь мирно соседствовал с орлом, еще не догадываясь, почему он сюда попал.

Тут мяукнул телефон. Звонила тетя Роза.

— Говорить можешь?

— Я на Кок-Тюбе сейчас… С Саной.

— Счастье ты мое… Ну, значит, такова воля твоя, Кудай, — начала татешка. И было понятно, что она сильно

волнуется. — Только слушай и не перебивай. И Сане ничего не говори. Короче, я ее удочерить решила. Ну, официально не получится, но жить она будет у меня. Помогу ей — учиться там, анау-мынау [14] . Пока на ноги не встанет. Помнишь, я троих дочек хотела? Так вот: она одна троих стоит!

14

Анау-мынау — «То-сё» (в переводе с казахского).

— Тетя Роза!!!

— Все, жаным. Конец связи! — и в трубке пошли гудки.

Вот так татешка! Значит, теперь у меня будет сестра! Но сестра об этом еще ничего не знала…

— Ты ответишь Никите? — вывела она меня из состояния щенячьего восторга.

— Не знаю… Мне страшно. И пока не знаю, что ему сказать. А думаешь, надо?

— Может быть, и нет… Ты ведь все равно осталась для него там — в цветах.

Опять помолчали. И вдруг я ощутила, что начинается совершенно новая пора моей жизни. Детские страхи и обиды остались в прошлом. Я была на равных с этим миром, и он открывался всё больше, пел свои песни, дарил ароматы и цвет. Рядом была подруга — самая-самая, пусть и такая вот — почти лысая и суровая. Я подумала об Арсене, и тут пришла эсэмеска. От него: «Мира, ну почему ты мне не отвечаешь? Спрашиваю в ПОСЛЕДНИЙ раз: будешь со мной встречаться?» Я села прямо там, где стояла. И, сидя на теплом асфальте, на холме, обведя счастливыми глазами родной город, написала «ДА». И рядом поставила смайлик. И отправила.

А потом вскочила и закружилась по дорожке, широко раскинув руки навстречу ветру, весне (хоть была и осень) и своей новой жизни.

Ах да, и еще — послезавтра мне действительно стукнет четырнадцать!

Так что самое время писать «ВКонтакте», что мне 15.

Или хватит уже врать?

КОНЕЦ

Алматы, Казахстан, 18 января 2010 года.