Мне 40 лет
Шрифт:
Накрашенная девочка в троллейбусе подбегает с взволнованным лицом и почти кричит:
— Вы мой идеал, я с вас делаю жизнь!
Выпрыгивает на остановке, а я остаюсь как дура, и весь троллейбус сосредоточенно разглядывает меня, пока я умираю от стыда.
Мужчина на улице:
— Скажите, а кто вам тексты пишет? В последний раз очень плохо было написано.
Женщина в магазине:
— А в жизни-то вы получше и помоложе будете. А в передаче —
Новый русский лет сорока:
— Давно хочу с вами познакомиться. Мы должны поужинать и поговорить.
— О чём?
— Какая разница о чём, когда у мужчины столько денег, сколько у меня?
— Увы, мне некогда.
— Нет, вы не поняли. Вы решили, что я богат. А я — очень богат. И у вас есть шанс.
Меня нагло обвешивает продавщица. Я:
— Здесь нет двух килограммов.
— Как это нет, как это нет? Сними свои тёмные очки, тогда увидишь! Ой, это вы! А я вас сразу не узнала! Конечно, нет двух килограммов, вот ещё апельсин. Теперь ровно два. А вот ещё два апельсина — от меня.
Покупаю духи, уже кладу их в сумку:
— Ой, это вы. Отдайте скорее духи обратно. Вот ваши деньги. Это же подделка! Я ж вам не могу подделку продавать. Мне совестно!
На рынке меня регулярно ловит какая-нибудь из продавщиц:
— Вот тебе перчиков к празднику. Мужа-то моего в больницу положили. Слышала? Ну, рассказывай, сама-то как?
Выпившая девушка подходит ко мне в ночном клубе:
— Здравствуйте, вы мне очень нравитесь.
— Спасибо.
— Можно я вас поцелую?
— Нельзя
— Почему нельзя?
— Потому, что я не хочу.
— А почему вы не хотите?
— Не хочу, и всё.
— Нет, ну, вы объясните.
— И объяснять не хочу.
— Я вам неприятна?
— Извините, я пришла сюда отдыхать.
— А я тоже.
— Но вы мне не даёте.
— А вы — мне!
Пожилая женщина звонит на передачу, кричит:
— Безобразие! Я уже целый час дозваниваюсь! Я старый человек! Мне уже плохо с сердцем стало! У вас часами занято! Что вы там с телефоном делаете?
— Что бы вы хотели?
— Скажите, пожалуйста, а за кем Юлечка замужем?
Еду в машине в тёмных очках и подняв высоко воротник. Водитель:
— Чего вы так лицо прячете? То ли вы певица какая-то, то ли вам муж вчера по морде дал, и всё в синяках.
Женщина в метро:
— Ой, мы с вами знакомы!
— Нет. Вы ошиблись.
— А вы в медицинском техникуме в Киеве не учились?
— Нет.
— А на «скорой» никогда не работали?
— Нет.
— Тогда я знаю, вы — Тамара Глоба!
Один из владельцев крупного ночного клуба, смущённо:
— Мне одна девушка нравится, приличная такая девушка, в магазине работает. Нельзя ли её сделать ведущей какой-нибудь передачи?
— Не знаю.
— Сколько это будет
— Ну, если только вы купите именно для неё передачу.
— Почём?
— Не знаю. Ну, еженедельную, со всеми взятками тысяч за пятьдесят.
Он потрясённо, и даже несколько обиженно:
— Всего?
Пожилой мужчина:
— Скажите, пожалуйста, как вы считаете, кухня красного цвета может быть причиной развода?
— Вряд ли единственной.
— Значит, вы со мной согласны. Я и говорю своей старухе: «Не перекрасишь, уйду куда глаза глядят!».
Женщина средних лет:
— Извините, вот мы с мужем очень мучаемся. И всё думаем, во сколько лет нашей дочке лучше потерять девственность. Что вы нам посоветуете?
— Оставить девочку в покое и больше самим заниматься сексом.
— Вы думаете? А мы с ним, как в постель ложимся, каждый день только про это и спорим, и у самих уже ничего не получается.
Молодая женщина:
— Скажите, пожалуйста, как мужчине объяснить про свободную любовь? А то договорились, что можем друг другу изменять, а он застукал и череп мне проломил. Видите на лбу швы?
Молодая девушка:
— Поставьте мне, пожалуйста, автограф на руку!
— Какой смысл, вы придёте домой и смоете.
— Нет, я вообще руки мыть не буду.
Вся эта ахинея не имела ко мне реального отношения. Обществу нравилась новая ньюс-мейкерша, и его не волновала степень моего соответствия образу. Никого не занимало, что я живу в одной квартире с двумя мужьями, что мои сыновья — не зарабатывающие студенты, что слухи о нормальной оплате на шестом канале сильно преувеличены. Что я не молодая, умотанная баба, обманутая в надеждах предъявить себя миру в качестве писателя, а не в качестве не понятно кого в ток-шоу «Я сама».
У наших журналистов, приходивших брать интервью, сразу ехала крыша, поскольку в комнату постоянно врывались персонажи, и я на автопилоте раздавала административно-хозяйственные поручения.
— А это кто?
— Это сын с девушкой.
— А это кто?
— Бывший муж с дамой.
— А этот вроде уже заходил с другой девушкой?
— Нет. Это другой сын. Они близнецы.
— А это кто?
— Друг сыновей с девушкой.
— А это кто?
— А это муж.
— А как вы пишете в таких условиях?
— Я пишу ночью, с двух до четырёх, когда все, в том числе и телефон, спят.
— А почему вы ещё все друг друга не переубивали?
— Потому, что мы все очень хорошие, очень терпимые и любим друг друга.
— Ну, вы даёте…
Иностранным журналистам приходилось труднее, они говорили: — Вы такие оригинальные. У нас бы все жили по разным собственным домам и встречались только в дни рождений и на рождество.
Никто не верил, что, работая в правительственной организации, Олег не может получить квартиру и что, работая на телевидении, я не могу её купить.