Мне больно от твоей любви 2
Шрифт:
– Спасибо тебе, дорогая. Ты у меня самая классная подруга. Через полчаса буду здесь как штык. Обещаю.
– И Юль, ты бы убавила свой динамик на телефоне, а то он кричит у тебя так, что все твои разговоры слышат окружающие.
***
Уже спустя пять минут выбегаю из подъезда. Глеб стоит, оперевшись спиной на машину, скрестив свои длинные ноги. Сегодня мой парень одет во все классическое. На нем: черное драповое пальто, темно-серые брюки и та самая белая рубашка. Как же ему идет такой стиль. И почему он предпочитает больше спортивную одежду? Я невольно засматриваюсь
– Спасибо. – Улыбаюсь, вдыхая аромат цветка. Глеб наклоняется, чтобы меня поцеловать. К моему разочарованию, поцелуй заканчивается очень быстро.
– Ты что, пила? – Он удивленно приподнимает бровь.
– Да, выпили немного вина с Наташкой.
– Ясно. Пойдем в машину. На улице холодно, а ты без шапки. Заболеешь еще.
– Говорит мне человек, который даже не удосужился застегнуть свое пальто.
– У меня хороший иммунитет. – Берет меня за руку и ведет к своему серебристому BMW и, на мое удивление, открывает заднюю дверь. Усаживаюсь на кожаное сиденье, а Глеб обходит машину, открывает соседнюю дверь и опускается рядом со мной.
– Мог бы попросить меня просто пододвинуться. К чему было обходить машину?
– Может, я решил побыть джентльменом. – Ухмыляется парень и в его глазах пляшут озорные чертики.
Скажи мне, кто год назад, что Грачевский может быть таким милашкой. Ни за что бы не поверила.
– Иди ко мне, моя девочка, я очень по тебе соскучился. – Глеб забирает цветок из моих рук, перекладывая его на переднее пассажирское сиденье. И нежно целует в губы, постепенно усиливая свой напор. Заставляя пробудиться бабочек в моем животе. Не разрывая поцелуя, притягивает меня к себе так, что через мгновение оказываюсь сидя на его коленях.
Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем мы отстраняемся, чтобы глотнуть воздуха и, хотя бы немного усмирить бушующее в нас возбуждение. Тяжело дыша, Глеб зарывается носом в моих волосах и с шумом втягивает воздух.
– Мля, детка, как ты охрененно пахнешь. Я нереально кайфую от твоего запаха. – Непонятно от чего испытываю душевный дискомфорт и не сразу, понимаю в чем дело. Вроде бы как, мой любимый парень сделал комплимент. Но почему-то вдруг насторожилась. В памяти неожиданно всплывает эпизод с дня рождения Мартынова. То, как Грачевский целовал другую девушку (кажется, ее звали Тасей) и называл ее деткой. А до нее так называл еще множество девушек. И от этих мыслей все внутри сжимается от ревности.
– Глеб, не называй, пожалуйста меня так больше.
– Как? – Шепчет он мне в ухо, обжигая его горячим дыханием.
– Деткой.
– Неуверено произношу я.
– Почему?
– Потому что когда ты так говоришь, то чувствую себя очередной твоей временной девчоночкой.
– Юлька, ты же знаешь, что это не так. Но если тебе не нравится, то не буду. – Все так же шепотом произносит он, прикусывая мочку моего уха.
Вздрагиваю от острых ощущений, что волной прокатываются по моему телу, и резко сжимаю свои бедра. И кажется, мой парень это замечает. Я не вижу его лица, но все равно чувствую, как он беззвучно ухмыляется.
– Тише, ведьмочка. –
Выполняю его просьбу, оказываясь верхом на его крепких бедрах, прижимаюсь своим лбом к его и зажмуриваю глаза. Чувствую еще большее смущение, когда ощущаю между своих ног его возбуждение.
Целую любимые губы, отвлекаясь от откровенных фантазий, что без разрешения лезут в мою голову. Прижимаясь к парню и невольно ерзаю, пытаясь поудобнее разместиться на его коленях. Глеб, морщась, ловит меня за бедра, и я замираю.
«Блин! Кажется, я ему кое-что прижала»
– Прости, если сделала больно. Я не специально.
Грачевский смотрит на меня игриво, закусывая нижнюю губу. В том месте, где у него когда-то был пирсинг.
– Ну что ты, Юлька. Мне не больно. Но если ты и дальше продолжишь так ерзать на нем – кивает в сторону ширинки – то я, кончу.
– Извини.
– Опускаю голову, прячась за своими волосами. А он приподнимает мой подбородок, держа его между большим и указательным пальцами. Смотрит в глаза, словно пытаясь в них что-то прочитать.
– Моя девочка… – Нежно произносит эту фразу. – Мне так нравится, когда ты смущаешься. Если бы ты знала, как тебе идет этот румянец.
Вновь ловит мои губы своими, а затем оставляет влажную дорожку поцелуев от виска до подбородка. Запрокидываю голову, открывая доступ к шее. Чувствую, как расстёгивает замок моей куртки и инстинктивно прикрываюсь, скрестив руки на груди, когда вспоминаю, что под ней на мне одет только пеньюар. Я так торопилась, выбегая из квартиры подруги, что натянула на себя только куртку и спортивные штаны поверх пеньюара. Да на мне даже лифчика нет! Я же не собиралась не где раздеваться. И уж точно не предвидела такую ситуацию.
Глеб убирает мои руки в стороны, крепко сжимая их за запястья, блокируя очередную попытку прикрыться. И грязно выругивается, откидываясь на спинку кресла, когда видит, во что я одета. Нахально и без стеснения разглядывает, блуждая по тонкому кружеву своим голодным затуманенным взглядом.
– Мля! Юлька, твою мать. Ты с ума хочешь меня свести. – Произносит он, шумно втягивая воздух. – Да с тех пор, как ты прислала то фото, мечтал увидеть тебя в этом наряде. – Если бы ты знала ведьмочка, как же это чертовски сексуально. – Наклоняется, целует в висок и низким голосом произносит: - Да я от одного такого вида чуть не кончил. Так ты на меня, малышка, действуешь.
– Так, дай застегнуть куртку, чтобы тебя не дразнить. – От чего-то раздражаюсь, пытаясь вырвать свои руки из его захвата, но тщетно, он лишь сильнее сжимает запястья.
– Неа. Хочу запомнить тебя в таком виде. Чтобы нам было о чем вспоминать по утрам, стоя в душе.
«Что? Кому нам? Глеб, что намекает на самоудовлетворение?»
«Боже»
Моя фантазия тут же подкидывает картинку обнаженного Грачевского, ласкающего себя под струями горячей воды. И из моего горла самопроизвольно вырывается то ли негромкий стон, то ли громкий выдох. Глеб смеется, утыкаясь лицом мне в шею.