Мне больно от твоей любви
Шрифт:
Он вернулся спустя пару минут, держа в руках небольшую коробочку, из которой Глеб достал перекись водорода и, выключив воду щедро полил ей мою рану, и она тут же принялась шипеть.
– Тебе бы тоже не помешало обработать… – Я указала кивком на его разбитые в кровь костяшки. «И когда, интересно, Глеб успел с кем-то подраться?». Но я тут же пожалела о сказанном, когда в ответ получила злой обжигающий взгляд парня, от которого мне тут же стало не по себе.
– Само заживет. Не впервые. – Спрашивать что-то еще я у него уже побоялась.
Глеб усадил меня на высокий стул и принялся бинтовать мою руку.
– Черт. Пицца! – Вскрикнула
– Сиди уже со своей рукой. Сам достану. Кто тебя вообще на кухню пустил, если ты элементарных правил безопасности не знаешь.
«Ну вот, постепенно возвращается его вторая личность».
Я с интересом наблюдаю за тем, с какой легкостью парень достаёт из печи одну пиццу и ставит в нее вторую. Славу Богу, она не успела пригореть, а лишь слегка подрумянилась.
– Вообще-то, это ты виноват в том, что я порезалась. – Вылетело из меня прежде, чем я успела подумать.
– Я виноват? – Глеб в удивлении приподнимает брови.
– В чём? В том, что у тебя кривые руки?
– Нормальные у меня руки. В том, что сидел тут и пялился. А я не могу что-то делать, когда на меня кто-то смотрит.
– Да кто на тебя пялился? Не льсти себе, девочка. На что там смотреть.
«Вот козел!»
Пыхтя от злости, пытаюсь до бинтовать свою руку.
– Дай сюда. – Он вырывает бин из моих рук.
– Ты не то что с ножом, ты с бинтом не умеешь обращаться.
– Слушай, Грачевский, у тебя что, биополярочка?
– Он хмыкает.
– С чего вдруг?
– С того, что у тебя разгон от нормального парня до козла, всего пару секунд.
– Нормально, а? Я ей тут руку бинтую, а она меня козлом называет.
– Так перестань вести себя так! Я же знаю, ты можешь быть нормальным, но почему-то тебе больше нравится играть в плохого самовлюбленного мальчика, которому на всех плевать, кроме себя. Но ведь это не так! Это же не настоявший ты!
– Ошибаешься, девочка, – Глеб склоняется над моим лицом и цедя через зубы произносит: – вот это как раз-таки я. Я никогда не был и не буду хорошим для людей, на которых мне плевать. Роль хорошего мальчика в нашей семье и в глазах общественности досталась Кириллу. И мне похер, что ты там обо мне думаешь! И тем более плевать я хотел на мнение окружающих. Дай угадаю, ты решила, что я хороший только потому, что мы пообщались с тобой немного, когда прогуливались по набережной? Хорошо. Но с чего ты решила, что я тогда был искренен или что говорил тебе правду? Запомни, девочка, раз и на всю жизнь! Любой парень, включая меня, умеет менять маски и станет для тебя кем захочешь: плохим, хорошим, романтичным, да каким угодно! Если его цель - затащить девчонку в постель. Вот и все! Без обид, но это правда жизни.
Своими словами Глеб словно ударяет меня по солнечному сплетению.
– Так вот оно что! Значит, ты просто хотел затащить меня в постель? Попользоваться, а затем выкинуть, как делал это с другими?
– А ты как думаешь, детка?
– А что тогда передумал?
– Не ожидал, что ты окажешься сестренкой Кита. Что, до сих пор считаешь меня хорошим? – Глеб смотрит на меня с яростью, и я отвечаю ему тем же.
Как у меня в этот момент чешутся руки влепить ему пощёчину. Но вместо этого я говорю.
– Спасибо за урок, Глеб. Я учту на будущее.
– Да, пожалуйста. – Глеб театрально
– Лучше. Можешь и сам у него взять урок. Кирилл всегда будет лучше тебя! Во всем! Даже не сомневайся в этом. – Мне безумно хочется задеть Глеба, и надеюсь, что у меня это получается.
– Странно. Я-то думал, у него никого до тебя не было. На помидорах, что ли тренировался? – Ухмыляется в ответ Глеб. – Что же, тогда я тебя поздравляю. Ты сделала правильный выбор, с кем потерять свою девственность.
«Что он несет? Он что, думает, что мы переспали с Киром?». Я не успеваю у него это уточнить, потому что в кухню входит Марк
– Привет всем. Систр, побудь для меня волшебницей, наколдуй мне кофе, а? Голова раскалывается, просто трындец.
– Сам сваришь! – Рычит Глеб.
– Можешь и на меня заодно. Не обломишься. А Юлька не может, у нее производственная травма. – Марк смотрит на меня недоумевая, и я поднимаю в верх перебинтованную руку. – Я бы, дружище, на твоем месте вообще бы у вас дома от нее все ножи спрятал. От греха подальше. Кстати, поможешь ей вытащить пиццу, а я пойду покурю пока.
Глеб выходит, а Марк помогает мне сварить кофе и заварить чай.
Глава 27. Самые длинные выходные
Глеб.
«Ну, вот зачем? Зачем, спрашивается, вновь на ней сорвался? И опять же наговорил Юле всякую чушь. И на хрен я это сделал и сам не пойму. Мне хотелось причинить ей боль, хотя бы словесно. Идиот!».
Усаживаюсь на садовые качели и прикуриваю сигарету. Слышу в ушах собственный пульс: пах-пах-пах. Пожалуй, не стоило пить с утра энергетический напиток. Но что делать, если я так и не смог заснуть этой ночью, а все из-за нее.
Ну не могу я! НЕ МОГУ! Это не так просто стереть из своей памяти то, что я видел, как Юля целовалась с моим братом. (И скорее всего не только целовалась). Да, я дал себе обещание не думать о Юле, но, если бы это было так легко. Щелкнул пальцами и выкинул из головы ненужные воспоминания. Наверное, если бы люди обладали такой способностью, то всем бы жилось куда проще. Я из-за всех сил старался о ней не думать, но мое подсознание словно издевалась надо мной, снова и снова, как на репите, прокручивая перед глазами момент их поцелуя. И даже алкоголь не помог стереть из памяти эту картину, а скорее только обострил всю боль, что с нереальной силой разрывала мою грудную клетку.
И даже с Таськой не получилось отвлечься. Девчонка целый час ерзала на мне, полуобнаженная, пытаясь растормошить, а у меня, стыдно сказать так и не встал на нее. «Не рановато ли, Глебчик, в 18 лет страдать подобной хренью?». Но не смог и все тут. Настроение, наверное, было не то. Мне впервые в жизни не хотелось секса, а Таська и вовсе у меня вызывала отвращение. Мне просто напросто были противны ее прикосновения, а от вкуса ее губ и вовсе начало мутить. В итоге девчонка, конечно же, обиделась и даже пощёчину мне влепила, назвав малолетним импотентом. А после вызвала такси и уехала. Я даже не обиделся на Таську. Что тут обижаться? Если сам во всем виноват. Но что я мог поделать, если мне хотелось ощущать на себе руки и губы совсем другой девушки. Той, которую я любил и ненавидел с равной силой.