Мне давно хотелось убить
Шрифт:
А он, между прочим, тоже освободил ее. От тяжелой работы в кафе, например, от мерзкого хозяина, в зависимости от которого она находилась. Теперь она отдохнет и, возможно, в своей следующей жизни возродится каким-нибудь растением или животным. Да той же мышкой!
Но главное, что она теперь никогда и никому не расскажет о том, что видела ПИСАТЕЛЯ, который приставал на автостанции к молоденьким девушкам, особенно к той, что была в кроличьей шубке и ноги которой теперь мерзли где-то в морге.
Интересно, их извлекли из отцовских сапог или нет?
– Она
– Никогда не видел ничего подобного, – отозвался Шубин, с нескрываемым удивлением разглядывая сшитые вручную руки С ПАЛЬЦАМИ из розовой бумажной материи, набитой ватой или поролоном, розовые же щиколотки внизу под серой гофрированной юбкой, просвечивающие сквозь тонкий капрон чулок, неровные (левая чуть ниже правой) выпуклости грудей и поражаясь силе страсти, заставившей этого молодого парня так страдать по своей любимой. – А ведь это ЕЕ ухо. Как в фильме Дэвида Линча, честное слово… Ты смотрела «Синий бархат»?
– Думаю, что и тот, кто ЭТО сделал – я имею в виду, отрезал ухо, – насмотрелся подобных фильмов… Моя мама всегда говорила, что в этом плане лучше всего смотреть старые французские фильмы про любовь…
– Как ты себя чувствуешь? Вот уж не ожидал, что ты грохнешься в обморок.
– Шишка растет, – усмехнулась Юля, потирая ушибленный лоб. – И коленка болит, расшибла… Какие же мы все-таки разные! Игорь, а если я умру, ты будешь мне на могилку приносить шоколадки и печенье?
– Дурочка, замолчи сейчас же! Будь моя воля, я бы прямо сейчас увез тебя домой и сделал все, чтобы ты никогда не возвращалась в агентство. Ты не думала об этом?
– Думала. Особенно когда мне становилось страшно.
Но это все минуты слабости, а со слабостью Крымов учил меня бороться…
Он бросил на нее взгляд и тотчас отвернулся: ему было неприятно слышать о Крымове, да еще в таком контексте.
– Извини, я снова ляпнула что-то не то. Я не думаю о Крымове, поверь… Просто стараюсь вести себя естественно, не заставляй меня постоянно контролировать себя. Мне и так приходится все время напрягаться, подавлять в себе трусость, неуверенность, чувство вины, а здесь еще и… Крымов… Постарайся не ловить меня на слове, договорились?
– Конечно, договорились, Юлечка… – Шубин подошел к ней, сел рядом и обнял ее. – Ну что, надо бы собрать все эти вещи и забрать с собой, на экспертизу. Ну и ухо, конечно… Оно, кстати, уже высохло.
– Ты думаешь, это он убил ее?
– Нет, не думаю. Я просто уверен, что и ему подкинули приблизительно такой же узел, как моему Ерохину.
Ты сиди отдыхай, так сказать, а я тем временем сниму с этой «девушки по имени Дина» одежду…
Юля замотала головой.
– Ну уж нет, я тоже приехала сюда работать. Надо хорошенько осмотреть всю квартиру и поискать в других местах. Может, найдем что-нибудь еще из Дининых вещей. Бедная девочка…
И Юля направилась в ванную комнату, но перед тем, как открыть дверь, передумала и заглянула на кухню.
Кухня
– Игорь! – позвала она, почти крикнула и замерла, продолжая разглядывать мыло.
Он словно вырос из воздуха.
– Ты чего орешь? Напугала до смерти! Что случилось?
– Смотри… Мыло. Влажное, я его даже потрогала пальцем…
– Ну и что? Руки человек помыл перед тем, как позавтракать или пойти на работу…
Они, не сговариваясь, бросились в ванную, распахнули дверь и увидели в полумраке нечто большое и вытянутое… Вспыхнул свет: это был Дима, висящий на бельевой веревке, привязанной к расположенной под самым потолком трубе.
– Руки человек помыл перед тем, как…
Юля вернулась на кухню. Шубин зашел вслед за ней.
– Он мертв.
– Это мы его убили, – прошептала она, подавленная увиденным. – Убили своим приходом…
Как ни старалась она, зажмурившись, не представлять себе мертвого Диму, он стоял у нее перед глазами. вывалившийся распухший язык, розовая пена на губах, опущенные плечи, пузырящиеся на коленях спортивные штаны…
– Да нет, это не мы его, а тот, кто подкинул ему узел с Диниными вещами. Успокойся. Сейчас мы закроем квартиру, поедем в милицию и все расскажем, за исключением того, что вломились в квартиру… Скажем, что она была открыта, а заодно и познакомимся с местными сыщиками… Ну что, поехали?
– Сними сначала одежду девочки, а потом уж и поедем…
– А ты ничего – соображаешь.
В горотдел милиции они пришли не с пустыми руками.
Заместитель начальника уголовного розыска Кречетов, поправив на носу очки, склонил голову набок и посмотрел на вошедших без стука с удивлением:
– Кто такие? Что случилось?
– Моя фамилия Шубин, – Игорь протянул лысоватому, хотя и молодому еще мужчине с очками на крупном пористом носу свое удостоверение.
– Так-с… Крымовское агентство, значится? Слышал-слышал, присаживайтесь. А вас как зовут? – обратился он уже к Юле, вставая со своего места и протягивая ей руку. – Позвольте ручку поцеловать… От вас так пахнет, мадемуазель, словно от цветочной клумбы!
– Меня зовут Юлия Земцова, можно просто Юля.
– Очень приятно, капитан Кречетов. Юрий Александрович.
– Мы к вам по делу.
– Понятно. И что же это за дело?
– Литвинец, Трубникова, Кириллова.
– Все. – Кречетов хлопнул ладонью по столу. – Мне все ясно. Только напрасно вы сюда тащились. «Бабки» вы, как мне рассказывали, за свою работу берете немалые, но здесь вы свои денежки не отработаете… Были у меня и Трубников, и Кириллов, просили найти дочек, но мы с ног сбились – все безрезультатно. Ни одного следа, ни одной зацепочки. Девоньки как сквозь землю провалились. Водители рейсовых автобусов ИХ НЕ ЗАПОМНИЛИ, хотя лица девчат уже успели примелькаться.