Мне душу рвет чужая боль
Шрифт:
– Жижа, он сказал, будет! – подхватил Одинцов. – И я этой жижей захлебнусь!.. И не я, а ты сдружился с Сафроновым! И теперь вы вместе роете под меня яму!
– Это официальное заявление? – нахмурился Круча. – Или просто пожелание?
– Ничего, я найду на вас управу! И на тебя, и на твоего Сафрона! Я вам покажу!
Степан лишь усмехнулся. Сколько времени он служит под началом Одинцова, но тот пока что еще ничего не показал, кроме своего синяка под глазом.
– Извини, полковник, это не объективный
Не спрашивая разрешения, Круча показал начальнику свою спину.
– Стоять! – гаркнул Одинцов.
– Стою.
– Вас не было на службе два часа, где вы находились?
– Оперативная встреча с агентом.
– Имя агента? Его телефон?
Степан открыл рот, недоуменно глядя на начальника. Нужно было быть дилетантом, чтобы задавать такие вопросы, и полным идиотом, чтобы ждать на них ответ.
– Зачем вам это? – ему пришлось сглотнуть слюну, чтобы смочить пересохшее горло.
– А чтобы узнать, врете вы, товарищ подполковник, или нет?
У Степана просто не было слов. И заглянувший в кабинет Комов неожиданно спас положение.
– Степаныч… – начал было он, но осекся, глянув на Одинцова. – Э-э, здравия желаю, товарищ полковник. Что с глазом?
– А что у вас с совестью, товарищ майор? – набросился на него полковник. – Без спроса врываться в мой кабинет!..
– Так это, убийство же!
– Кого убили? – начальственно нахмурил брови Одинцов.
– Э-э, не знаю, – вытаращился на него Федот.
– Так узнайте! Срочно разберитесь и доложите! Три минуты у вас есть. Время пошло!
Комов огорошенно посмотрел на Степана и закрыл за собой дверь.
– Трех минут мало, – покачал головой Круча. – Нужно еще заявление от убитого принять. Это минут пять. Регистрация, все такое, это еще минут десять. Можно, я пойду ему помогу?
– Что поможете? Заявление писать? Пусть сам пишет!
– Убитый?
– Да, убитый. Он что, писать не уме… Круча, ты чего мне голову морочишь? – покраснел со стыда Одинцов.
Чем заслужил один маленький плюсик в короткую графу собственных достоинств. Если глупец умеет краснеть, значит, он еще не совсем потерян для общества…
Глава 26
Мужчина лежал посреди комнаты, а в груди, в районе сердца, алела небольшая и, судя по всему, очень глубокая дырочка. Глаза широко раскрыты, и не совсем понятно, что за чувство застыло в них – то ли предсмертный ужас, то ли удивление, замешанное на смехе.
– Что это, пулевое отверстие? – с сомнением спросил Степан, рассматривая рану.
– Непохоже, – мотнул головой Комов.
– Больше похоже на штыковой удар, – сказал криминалист.
– Здесь что, красные проходили? Или белые?
– Это мог быть стилет с граненым клинком… Судя по всему, удар был нанесен под прямым
– Так что, рапира, штык или все-таки стилет?
Криминалист многозначительно посмотрел на Комова, давая понять, что его вопрос пока остается без ответа.
– Ты личность убитого установил? – спросил Степан, с покровительственной насмешкой глянув на Федота.
– Установили. Но кое-кому пока что не доложили. Строгачев Алексей Павлович, шестьдесят седьмого года рождения, холост, прописан в поселке Жуковка Московской области, на Рублевке, если короче… Документы при нем были, и деньги тоже…
– Прописан в Жуковке, а здесь что, интересно, делал…
– Знакомый, кстати, адресок, – осматривая квартиру, сказал Кулик. – Если помните историю с гражданином Шведовым…
– Ну, помним, как забыть, – кивнул Комов и на мгновение осененно застыл: – Вот и я думаю, что адресок знакомый… Эту квартиру Неверова купила, чтобы Шведов ее отделал. В смысле, квартиру… Ну да, ну да… Да, тесен мир, снова узкая тропинка. Шведова нужно искать и Неверову…
– Мы за ними, а Строгачев пока пусть заявление напишет, – усмехнулся Кулик в пику оплошавшему Одинцову.
– И где их искать? – спросил Федот.
– Я думаю, по адресу покойного мужа, гражданина Неверова. Если, конечно, она вступила в права наследования.
– Выясним, все выясним…
Степан вышел из квартиры, спустился в консьержную, где, застыв от внутреннего напряжения, сидела дородная женщина лет пятидесяти. Конечно же, она знала об убийстве и ее уже опросил следователь оперативной группы. Но это было только начало.
– Здравствуйте… – благодушно улыбнулся Круча и многозначительно замялся: – Э-э…
– Алевтина Дмитриевна, – подсказала она, приподнимаясь со стула.
– Я так понимаю, вы догадываетесь, что я хочу от вас узнать.
– Догадываюсь, но я не знаю, кто убил. И ничего не видела. Труп обнаружила Мотылева, соседка Неверова. Дверь была открыта…
– Да вы не волнуйтесь, вас никто ни в чем не подозревает… Вы мне скажите, где сама гражданка Неверова?
– Не знаю… Я звонила Кротовой, она позавчера дежурила. Она ее видела. А вчера Мария Юрьевна была на смене, она ее не видела. И я не видела…
– Алевтина Дмитриевна, вы даже не представляете, какой бальзам льете мне на сердце. Сами позвонили сменщице, сами все узнали. Побольше бы таких сознательных граждан… Значит, Кротова видела Неверову…
– Да, позавчера ночью… Сначала Валентин пришел, а потом она…
– Валентин Шведов?
– Да, Шведов.
– Он постоянно живет здесь?
– Нет, здесь он редкий гость. Последний месяц вообще не появлялся.
– И вы знаете его по имени и фамилии?
– Ну как не знать! – неожиданно зарделась женщина. – Такой парень!..