Мне его подарили! Дом-портал 2
Шрифт:
– И все же?
– я улыбнулась.
– Нет в столице такой улицы!
– и снова гогочут.
Нельзя бить детей, в особенности чужих, даже если очень хочется. Я встряхнула рукой, живо представила, как треплю в воздухе этих ребят точно так же, как мама-собака поднимает в воздух зубами и треплет своих щенков за шкирку. Не больно, но так досадно. Магия волной сорвалась с руки. Напрасно я вспомнила сейчас о своем собственном сыне! Зря разозлилась так сильно. Всю стайку подростков подбросило в воздух, встряхнуло немного и опустило на ноги.
– Ребята будут так любезны, помогут женщине добраться до дома? Ключная, дом пять. Особняк
– Будут, - кажется, некоторые детки перестали дышать. Один и вовсе встал на четыре лапы, обернулся облезлой дворнягой и бросился вон со всех ног. Именно тот, что начал хохотать первым.
– Предатель!
– зло бросил кто-то другой.
– Нужно думать, как выбирать друзей, молодые ммм собаки.
– Мы волки.
– Еще не доросли. Волки бы не стали хамить женщине. Вы пока больше напоминаете обычных дворняжек, готовых вцепится в подол юбки. Не стыдно? Так куда мне идти?
– Мы проводим. Тут близко совсем.
Ребята обступили нас кольцом и пошли вперед по улице. Косятся, бросают удивлённые взгляды на раба. Эльф идет, чуть опустив голову, кончики его острых ушей побледнели, а ногами он буквально ощупывает каждый камушек и только после этого осторожно наступает.
– Вы бы ему хоть босоножки купили, эльтем, - бесстрашный подросток обратился ко мне довольно решительно, почти что с укором, - А то завтра он идти не сможет.
– Завтра он останется дома.
– Завтра, - тихо прошелестел эльф губами, посмотрел на меня с огромной надеждой и вновь потупился. Зато я чуть не упала. Как не удобно идти и оборачиваться все время!
– Вон ваш дом, эльтем, - с легким ехидством в голосе заявил тот парень, что помельче ростом.
– Я в темноте ничего толком не вижу. Это точно, Ключная, пять?
***
Я застелил постель Диинаэ свежим, еще горячим после трудов артефакта, бельем. Странно, что белье в этой комнате оказалось новым. И нити, которыми наволочки скрепляла портниха, чтоб не растрепались раньше времени, шнуровка и кружева по краю – все целое. Они лежали поверх подушек, но так и не были ни разу раскрыты. Впрочем, и сами подушки сохранили следы мела – на одной мастер изобразил гуся, на второй овцу.
Гусиный пух жёстче, опершись на такую подушку, удобней читать, шерсть овцы куда мягче и хранит сладкий запах теплого бока животного. Этот запах едва уловим, но все же навевает особенно сладкие сны. Маленькие подушки набили, кажется, всем, что попадалось мастеру под руку – круглыми камушками, песком, сушёным разнотравьем, ячменной шелухой. Да и формы они имели непривычные. Главное, что белье подошло. В неравной схватке с пододеяльником я и то смог довольно быстро одержать победу. Благо он был сшит довольно удобно. Окошечко для одеяла зияло по середине. Как удобно вставлять пуховое одеяло. Ставнями этому окну служила вышивка на шнурочках. Все та же черная роза, что отразилась и на моей собственной груди. Пожалуй, я идеально подойду к комплекту. Диинаэ должна оценить.
Только не способен я буду простить запах другого мужчины, впитавшийся в ее кожу. Ни простить, ни понять не смогу. Умом понимаю, кто такая эльтем, что я для нее лишь один из многих. Так уж повелось у дроу. Много мужчин для одной только женщины. Я для эльтем стану в лучшем случае лишь ярким воспоминанием, о другом невозможно мечтать. Но я хочу быть единственным, желанным в ту ночь, которую мне суждено украсть у судьбы. Пусть даже она станет последней для меня.
Я
Кажется, я зарычал от ярости, от безумной пьянящей ревности. Этого чувства я раньше не знал. Бросился вниз, перепрыгивая через ступени. Настежь распахнул дверь наружу. Красотка расточала улыбки, сияла глазами. Самая лучшая женщина этого мира даже на одну ночь не стала моей. Из-за того, что я – жалкий трус! Испугался.
Я опустил глаза вниз. Все одно – ничего сделать я не смогу теперь. Так лучше скрыть свои чувства, чтоб никто их не смог распознать. Меня трясло от ярости , от гнева, кажется , даже волосы встали дыбом на голове. И ошейник начал искрить от выброса магии. Он пил ее из меня, не давал разметать юнцов по сторонам. Юнцов и чертова эльфа. Кажется, он тоже невольник. Точно такой же, как и я сам.
Глава 12
Эльф
Я с самого детства мечтал попасть в хороший дом к человеку разумному и ученому. Пусть строгому, но к тому, кого я смогу уважать, чью волю считал бы достойной того, чтоб ее с радостью исполнять. Нас учили покорности, учили даже предугадывать желания хозяина. Любые желания. Я был на хорошем счету, и цену за меня назначили одну из самых высоких, что нередко является гарантией хорошей судьбы. Выпускной лист портил только балл по характеру, я смел изредка проявить непокорность. Всего несколько раз после того, как достиг возраста разумного существа, но и это было обидно.
И мне повезло. Я попал в дом человека достойного – самого генерала Альвара. Роскошный дом, удобная комнатка для меня одного, ее переделали для меня из кладовки. Собственная постель, возможность выходить наружу. Смешно теперь сказать, но я мог изредка пользоваться экипажем, когда нужно было передать из рук в руки письмо. Ведь почтовая птица может быть убита, подменена, а ястреба так и вовсе проще простого сманить куском свежатины, чтоб заменить конверт. Не так редко это делают недруги. Перехватывают ястреба, чтоб подправить письмо на свой лад.
Господин полностью мне доверял, да разве могло быть иначе? Эльфийский ошейник не прощает ошибок, а уж клеймо генерала, тем более. Я скорей бы умер, чем предал. С рассвета я проводил время за бумагами в его кабинете. Переписывал письма своим аккуратным почерком, надписывал конверты по образцу, готовил некоторые из зелий.
Личный секретарь генерала – почетная должность. Пусть даже и раб. И никаких особенных желаний, ни одного посягательства на мое тело от кого бы то ни было, даже от гостей. Имя хозяина служило мне надежной броней. Бывало, что некоторые женщины останавливались на несколько дней в доме хозяина. Красивые, белокожие, умные. Бывало генерал поручал мне соблазнить одну из таких, чтоб выведать что-то, достать какой-то предмет из дамской сумочки после того, как... Я искусен в обольщении и любви. А потом все рухнуло. И я догадываюсь почему. Хоть и нельзя думать плохо о своем господине, пусть даже и бывшем.