Мне есть что вам сказать

Джонсон Борис

«Главное – присутствие духа», – сказал он. По большому счету именно это показывает, насколько ты мужчина. Когда тебя охватывает нервное возбуждение, оно становится частью тебя. Шестого графа, дедушку Гарри, чьи ягодицы так великолепно заполняли заднюю часть этого костюма, уже в преклонном возрасте вывозили в вертикальном положении на коляске, с ружьем наперевес: и он бил дичь.

Это гормон, страсть к охоте, который придает героическим джентльменам силы продолжать заниматься своим делом, несмотря на финансовые убытки и трудности нашего времени. Лорд Розбери, который не охотится, а украшает посетителей замка Дэлмени точечными мини-татуировками парапетных

стен с бойницами, пояснил, что лейбористы устроили налоговую подлянку.

Как я понял, это значит, что теперь нельзя списывать убытки от охоты за счет прибылей с поместья в целом. Кроме того, по словам Гарри Дэлмени, отношение общества к охоте очень неоднозначное. Газета The Scotsman вообще не печатает рекламу охотников, сказал он. А мясные магазины отказываются закупать птицу, так как боятся, что кто-нибудь сломает зуб о дробь и на них подадут в суд.

Если дела не улучшатся, говорят они, отстрел птиц в Дэлмени, где ее доставали с небес с момента изобретения охотничьего ружья, прикроют. «Никогда!» – поклялся я, и мне налили еще чашку чая.

«Вас женщины любят, Бейзил?» – спросила леди Розбери. И вдруг мои мечтания прервались. Именно в тот момент, когда я обдумывал вопрос мужской отваги, слева от меня раздалось хлопанье крыльев и – надо же! – мимо меня на уровне плеча со свистом пролетела птица.

«Нет, – сказал Билл, пока руки нашаривали предохранитель. – В тех вы не попали». Конечно. Фазаны Дэлмени – не такие, как все. Это особая энергичная порода под названием «скандинавская» или «синеспинка».

Так как именно у неторопливых и жирных птиц, которые отказываются летать, продолжительность жизни больше, то у британского фазана развивается медлительность и ожирение. А вот скандинавские фазаны или синеспинки, то ли в силу атлетизма, то ли по глупости, все еще хотят летать – вот и сейчас они летят: один, два справа, и у меня снова учащенно забилось сердце…

Но нет, проклятье, они делают вираж, сворачивают за бук и подставляются, самоубийцы, под прицел Гарри. Бах, бах – и прекрасные, стремительно летящие ракеты превращаются в линялые кувыркающиеся метелки из перьев. Бен, собака Гарри, рванула за ними, как лорд Крэнборн. А затем на фоне серого неба появился еще один темный силуэт. Прекрасно, детка, теперь ты моя. Самое время показать себя мужчиной. Ружье наведено. Блям, блям. Мы таращим глаза. Птица как летела, так и летит. И – блям, блям – все повторилось опять. «Надо вести ствол дальше, – сказал Билл. – Надо брать прицел с опережением в два с половиной – три метра». А меня опять охватил колючий страх.

Рельеф местности в Дэлмени идеально помогает птице уходить от ружейного огня. Крутые холмы поросли лесом. Так что, пока птица долетает до вас, она уже высоко в небе. Охотники считают, что это хорошо. Тогда нужно приложить большие усилия и действовать как можно проворнее.

Эта стая синеспинок-камикадзе прибыла из Шрусбери, когда им было всего семь недель, и чудесно провела начало осени в лесу, где были поилки, а менеджеры и ограда держали лис снаружи. «Искусство охоты на фазана заключается в том, чтобы вывести его в одном лесу, вскормить в другом и застрелить в третьем», – мрачно говорит Гарри.

Каким бы ни был секрет, фазаны, кажется, считали мой сектор в 45 градусов надежным убежищем, били крыльями по 12–20 раз кряду, как обычно делают фазаны, и беззаботно планировали в воздухе, пока вокруг них рвались патроны.

Ладно, похоже, попасть в фазана в тот день мне было не суждено. Но церемония

была великолепной, настоящий ритуал. Вскоре после второго или третьего попадания полагалось полакомиться консоме с чилийским перцем, хересом и колбасой из объемного походного холодильника. Здесь на подхвате было 18 помощников. Один из них, не старше трех лет, напоминал персонажа Толкина или Гарди в своем изумительном зеленом твидовом костюме с двойными отворотами и уймой клапанов и карманов.

Собаки, романтичные разговоры, прогулка по полям с озимыми и постоянный выброс адреналина, напряженное ожидание и пристальное высматривание дичи среди деревьев. «Да, Бруно, – сказала леди Розбери, моя хозяйка, которая раньше работала в театре. – Я готовила сцену и проектировала декорации, и каждый приходит и вносит что-то свое. Волнение, как в школьной постановке. У участников глаза горят». И конечно, она права, даже если это роль шута, который не может попасть в амбар.

Так я размышлял, когда, ух ты, еще один, высоко, стремглав – и это было чудо. Похоже на ощущение, когда ловишь мяч в крикете прямо у себя над головой, а ты его едва видишь. Я взглянул на Билла. У него глаза расширились от восторга. И я понял, он просто дублирует мое выражение лица. «Это была охотничья птица!» – закричал он.

Да, я вручил этой птице дар смерти, как говорит Хемингуэй: просто так вышло, если судить по реакции птицы, но лучше отдавать, чем получать. Затем Билл открутил колпачок фляжки, полной того, что он называл «заячьей кровью», смесью виски, драмбуи [140] и вишневого ликера, и по жилам растеклось ощущение бурной радости.

Ну, и что теперь? Он подошел с фазаном в руке и пометил мне лоб кровью. «Не смывай, плохая примета», – сказал он. Так что день обошелся без позора, и после первого попадания мы пошли взглянуть на сумку, которая висела среди остальных на трейлере, прицепленном к старенькому трактору Massey-Ferguson 35X.

140

Драмбуи – шотландский ликер на основе виски, меда и трав.

Печаль закрытых глаз, невидимые раны, переливающийся синим, красным, зеленым, черным воротник вокруг шеи. «Ты не рождена для смерти, птица вечности» [141] , – писал Китс. Но в этом случае, увы, я вынужден сделать исключение.

День продолжался. И когда мой счет достиг четырех, я распетушился, как один олигарх из Осаки, впервые оказавшийся в охотничьих угодьях. Хватит британских обычаев! Для такой охоты требуется оружие побольше и помощнее. Дайте мне базуку!

141

Из стихотворения Джона Китса Ode to a Nightingale.

И что я уяснил? Когда Тедди Дерби говорил «птицы летят замечательно», он имел в виду не то, что их легко подстрелить, а то, что они высоко и попасть в них трудно. Это и есть охотничьи птицы. Нам рассказали о человеке по имени Каннингэм Райд, так он настолько меткий стрелок, что пользуется только заржавелым старым ружьишком. Наступило время ланча: после пирога с курятиной последовали пирожки из слоеного теста с черникой и яблоками, потом аккуратно разломанные кусочки Kit-kat и компот из фруктов. А после ланча в ход пошло вино, и начались доверительные разговоры.