Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня

Дженисес

— С тех пор, как мы научились ходить. Мы все выросли в Уоллесе, — говорит мне Зак.

— Ты придешь на вечеринку в пятницу вечером? — перебивает Тео, глядя на меня сверху вниз.

Я? Вечеринка? Я так не думаю.

— Конечно, она придет, — отвечает Лив, и я неловко оглядываю кафе.

— Э-э, я на самом деле не участвую в вечеринках, — тихо говорю я. Они смотрят на меня так, как будто я сказала, что небо падает.

— Давай, это будет весело, — настаивает Лив.

— Ты должна прийти. Это первая вечеринка сезона, — присоединяется Джош, — все будут там.

Тот

факт, что все будут на вечеринке, не делает ее привлекательной. Они все смотрят на меня, ожидая, что я соглашусь, и я никак не могу выбраться из этой ситуации.

— Я думаю, я могу прийти ненадолго, верно? — это звучит как вопрос.

— Отлично! Я так взволнована! — восклицает Лив, и я заставляю себя улыбнуться.

—

Я жду у входа в кабинет ректора. Поскольку я так поздно приняла предложение университета, ректор требует обсудить некоторые вещи. Я не уверена, что это такое, но я предполагаю, что это будет стандартно, краткое приветствие и, возможно, обсуждение любых будущих целей или того, чего я планирую достичь за время, проведенное здесь.

Из офиса доносятся крики, и я вскидываю голову. Кто вообще может кричать на ректора в первый день семестра?

Я стараюсь не подслушивать, но это трудно из-за всего этого рева и ругани. Я не могу расшифровать, о чем они говорят, но что бы это ни было, это кажется горячим и не связанным с университетом. Что-то о конкуренции и фанатичных условиях.

— Тебе чертовски повезло, что я в хорошем настроении, — рычит голос. Мурашки ползут по моим рукам, если это хорошее настроение, то я бы не хотела слышать его в плохом настроении, кто бы это ни был.

На мгновение воцаряется тишина, за которой следует громкий стук, как будто кулак ударяет по деревянному столу. Я громко сглатываю, и мое сердце бьется быстрее. Может быть, мне стоит вернуться позже.

Я встаю, чтобы уйти, но в это же время дверь распахивается. Что-то твердое врезается в мое тело, и я отшатываюсь назад, проливая свой кофе. Моя сумка соскальзывает с плеча и падает на пол.

— Какого хрена ты стоишь на пути? — рычит чей-то голос.

— Извини, — мне удается выдавить тихим голосом. Это одна из вещей, которых я хотела избежать в свой первый день. Я не смотрю на него, боясь встретиться с его взглядом, вместо этого я смотрю на его рубашку, рассматривая, есть ли на ней кофе. Но трудно сказать, так как она полночно темная.

Он вздыхает и наклоняется, чтобы поднять мою сумку. — Вот, — его голос грубый, в нем все еще присутствует гнев. Он сует мою сумку мне в руки, и мои глаза сканируют татуировки, покрывающие его руки. На его коже разбросаны разные изображения, но они также умудряются соединяться воедино.

Я опускаю голову, избегая зрительного контакта с ним, но чувствую, как его глаза пронизывают меня насквозь. Почему он все еще стоит здесь?

Не смотри. Не смотри.

Я глупо смотрю на него снизу-вверх.

Его глаза мгновенно привлекают мое внимание, пугающие и напряженные. Они сильно похожи на пещеры,

которые я видела, смесь синего, серого и зеленого.

Он встречается со мной взглядом, и когда наши глаза встречаются, в них мелькает узнавание, возможно, намек на признание тоже. В любом случае, что-то в них преображается и меняет его поведение.

— Ты закончила пялиться? — огрызается он. Я в смущении опускаю глаза в землю. По-видимому, это не слишком изменило его поведение, — в следующий раз смотри, куда ты, блядь, идешь, — рычит он и поворачивается на каблуках, не удостоив меня второго взгляда.

— Придурок, — кричу я достаточно громко, чтобы он услышал. Он не оборачивается.

Я остаюсь ошеломленной и возмущенной. Это именно тот человек, с которым я не хочу иметь дело, плохой мальчик с плохим отношением. Я делаю мысленную пометку держаться от него подальше, это должно оказаться легким делом. Я направляюсь в кабинет ректора в отвратительном настроении.

Ректор — мужчина лет тридцати с небольшим, и это меня удивляет, так как я ожидала, что он будет старше. Он складывает руки, и его глаза, опущенное лицо, сканируют папку, лежащую на столе.

— Калла Мейвен, не так ли? — его голос хриплый, и он прочищает горло.

Я киваю.

— Я мистер Хоули. Присаживайтесь, — он указывает на пустой стул перед своим столом, кашляя в ладонь. Я сажусь на место, — я вижу, что вы поздно приняли наше предложение. Рассматривали ли вы другие варианты?

— Я думала о других вещах, — осторожно отвечаю я, стараясь не увязнуть в глубоких водах, где требуется правда. Последнее, о чем я хочу говорить — это события, которые привели меня в этом направлении.

— Хм, — выдыхает он, внимательно изучая файл, как будто ожидает появления слов или того, что я что-то скажу. Я не говорю. — Я просмотрел ваше досье и заметил, что вы интересуетесь специальностью журналистики. У нас есть несколько замечательных программ, которые могли бы продвинуть вас в этой карьере, и у нас есть партнеры по всей стране, включая Нью-Йорк, если вас это заинтересует.

Я всегда мечтала жить в большом городе и познавать мир. Моя мама подталкивала меня к моим целям, напоминая мне, что нет ничего, чего я не могла бы достичь. Если ты стремишься к этому и работаешь ради этого, нет причин, по которым ты не осуществишь каждую мечту. Слова эхом отдаются в моей голове, напоминая мне о силе, которой они когда-то обладали.

— Это было бы то, что меня бы заинтересовало.

Ректор кивает, в его тускло-каштановых волосах отражается солнце, льющееся через окно, и уже есть немного седины. Он продолжает. — Однако я также заметил, что ваши оценки за последний год учебы в средней школе значительно упали. Я хочу дать вам шанс. Поэтому я взял на себя смелость записать вас на курс английской социологии. Это класс для студентов, у которых, возможно, были не самые лучшие оценки, чтобы получить дополнительный зачет.

На занятии, которое проходило сегодня утром, я помню, как Тео упомянул, что должен был пройти его, если хотел сохранить свою футбольную стипендию.