Мне с собой хорошо. Книга-маяк для тех, чьи глаза перестали светиться
Шрифт:
Мы с Алексом чокнулись бокалами, и почти сразу после этого он сказал: «Ты не против, если я пойду спать? Чувствую, как меня рубит. Год выдался не из легких». Я отрешенно кивнула: «Конечно». Последняя стадия полнейшего пофигизма вошла в мою жизнь. Проходите, располагайтесь и ни в чем себе не отказывайте.
Как только он закрыл дверь спальни, я подошла к ноуту и открыла сайт с бронированием жилья. Квартира, Питер, посуточно. У меня опять внутри боролись два голоса. Один говорил: «Давай снимем нормальную квартиру. Тебе только что подарили кружку, надо восстановить баланс во Вселенной.
Целесообразный голос победил. Я выбрала пусть и очень скромную квартиру, но на фотографиях она выглядела даже мило. Ровно через семь дней, в Рождество, я должна была сесть на «Сапсан» и отправиться не просто в новый город, а в путешествие с неизвестным концом.
Через неделю, уже в Санкт-Петербурге я зашла в парадную, наводящую ужас. Такого я не видела даже в начале 90-х в подъездах маленького уральского городка. Со стен лохмотьями свисала облупившаяся краска, окна затянуты пыльной паутиной, перила лестницы в виде деревянных обломков, под потолком тусклая, засиженная мухами лампочка. А какой стоял аромат. Застоявшийся, пыльный, с нотками разложения, надеюсь мусора, а не чего-то похуже.
«Вот это дом с привидениями, – подумала я и зачем-то крикнула – ау-у!»
По подъезду (а это был подъезд и даже «падик», а не парадная) разнеслось эхо. Вот бы сейчас кто из соседей выглянул и ответил. Хоть одно живое лицо.
Мне тут же вспомнился Раскольников: «Наверное, в таком месте Родиону пришло в голову замочить старуху-процентщицу».
Зачем я вообще сюда приехала? Как можно было согласиться на эту авантюру? У меня ведь в Питере никого нет.
Когда у человека депрессия, нужно укреплять опоры.
А я зачем-то решила сломать свою налаженную жизнь в Москве и отправиться в серый Питер к неизвестному специалисту.
Кое-как дотащив чемодан на третий этаж, лифта, разумеется, не было, я вошла в квартиру и ужаснулась еще сильнее. Ее достоинства заканчивались на высоких потолках и больших окнах.
Кухня мизерная, как в хрущевках, со скрипучими табуретками, плитой, которая видела все революции, маленьким деревянным столом и плохим светом. А пол… там был крашенный деревянный пол, в огромных щелях которого, казалось, селились тараканы.
В спальне стоял большой диван с засаленной накидкой и пролежнями. Страшно представить, кто и чем тут мог заниматься. Еще на окне красовалась искусственная цветочная композиция – точь-в-точь как на кладбище. Не хватало только черной ленточки и надписи «Ты была круче, чем Моника Белуччи».
Венцом этой «чудной» квартирки оказалась ветхая канализация: тут были постоянные перебои с горячей водой. Она, как дама своенравная, шла ровно полторы минуты, из них секунд сорок я тратила на поиски оптимальной температуры. Знаете же, как это бывает? Полмиллиметра влево – и варишься в кипятке, полмиллиметра вправо – и ныряешь в ледяную прорубь.
Собираясь на первый прием
Пока час приема неумолимо приближался, я боролась с гладильной доской, которая складывалась при малейшем прикосновении, с утюгом, оставляющим черные опалины на одежде, и с все возрастающим отчаянием.
Глава 5
Предательские компромиссы
Вопреки хаотичным сборам, перед встречей с ВИ у меня был какой-то особенный трепет. Дело в том, что он и мой покойный папа родились ровно в один день и один год.
В этом я видела тайный знак от вселенной, мол, ты в надежных руках, почти отеческих.
Папа умер, когда мне было 16 лет. Мы не успели сделать многое. Он не был со мной на школьном выпускном, не радовался, когда я сама поступила на журфак в МГУ, никогда не держал в руках мои книги, а я никогда не рассказывала ему о своих переживаниях. В конце концов, он ни разу не видел, как я готовлюсь к свиданию.
Да, мне его сильно не хватало. Иногда, особенно когда в жизни появлялся какой-нибудь мудак, мне был нужен отец, который взял бы его за шкирку и спустил с лестницы.
В общем, ВИ мне напоминал отца, и мне было интересно, смогу ли я расслабиться и прожить опыт общения с папой, уже достигнув зрелого возраста.
ВИ встретил меня, как обычно, в элегантном виде: в светлом поло, темных брюках с идеальными стрелками и с уже знакомым фантастическим перстнем. Я хотела думать, что в этом перстне он хранит мудрость грифона. Не зря же себе выбирают тотемное животное, чтобы присоединиться к его силе. ВИ поднялся с кресла и поприветствовал меня:
– Лариса, я рад, что вы снова пришли ко мне. Присаживайтесь. Полагаю, мы можем перейти на «ты»?
– Вы можете спокойно обращаться ко мне на «ты», но я не буду. Мне так комфортнее, – я устроилась в кресле напротив, чувствуя легкое смущение от мятой рубашки на фоне идеально выглаженного ВИ.
– Хорошо. Как раз сегодня мы поговорим о комфорте. Но сперва вопрос. Знаешь, почему грифонов раньше боялись как монстров?
– Потому что все непонятное вызывает страх? Голова от одного животного, а тело от другого.
– У древних шумеров была мифическая богиня тьмы – Тиамат. Ее изображали в виде странного существа, которое позже стало грифоном. Их боятся, потому что они дети тьмы. Но я не нахожу во тьме ничего плохого. Тьма и свет – это одно и то же. Без одного мы бы не видели другого. Только пережив тьму, мы можем понять, что такое свет. Так что твое нынешнее состояние – сумерки души – это предвестник большого света.
– Хм, я так еще не думала. Тьма – это и правда начало всех начал. Может, поэтому последние пару лет мой любимый цвет – это черный, как символ нового начала?