Мне снится дождь
Шрифт:
Конечно, в костюме Доргу было жарко. Но он мечтал когда-нибудь сделаться Начальником - хотя бы таким, как их шеф, Корней Пузалов, главный редактор "Новостей дня"... И тоже приобрести серый анкюлот. Дорг вытер пот, его лоб покрылся испариной. Жара! "Постоянная, несносная, отравляющая жизнь жара, превращающая Город в филиал преисподней. Какой идиот прошлых времён повелел глобализовать Ростов, превратив его в крупный мега-центр, поглотивший в себя все мелкие городки в округе, сделав их своими районами? Новочеркасский район, Азовский, Таганрогский, Батайский", - подумал он.
Наконец, доехав до центра, Дорг пересел на литл-бус класса "заплати и лети", несколько
– Вызывали?
– спросил он, боком заходя внутрь.
– Здравствуйте!
Корней Пузалов, важный господин в сером анкюлоте, развалился в редакторском армчеаре рядом с телексом, и общался по нему с неким Лицом Города, по всей видимости, представителем мэрии, одетым в белую тогу. Увидев это, Дорг подобострастно вытянулся у стены.
По-видимому, телекс сработал на контакт внезапно, а не сам Корней набрал абонента: на весь большой экран продолжала транслироваться реклама "сексживита", затем - женского нижнего белья, хотя и с выключенным звуком, а Отец Города важно вещал что-то, связанное с поступлением средств их газете. Отображаясь на малом квадратике в правом нижнем углу.
– Да, господин министр! Будет сделано, господин министр!
– только и слышалось теперь со стороны Пузалова, мимолетным знаком приказавшего Доргу оставаться здесь, но молчать.
Через некоторое время шеф, наконец, освободился. Потом, прямо при подчиненном, не стесняясь, запарил себе свой любимый шопснаб, два в одном, со вкусом персика с беконом.
"По-моему, он извращенец, хуже только шопснаб со вкусом креветок и мармелада", - подумал Дорг.
Съев эту синтетику, Пузалов завершил завтрак бурдой, называемой "кофе", но ничего не имеющей общего с оным напитком, кроме цвета, и запихал себе в рот дневную норму бадов и мутагенклимайтиков. И, наконец, снизойдя до Дорга, посмотрел строго в его маленькие бегающие глазки.
– Поезжай сейчас вместе с Зинаидой Исламбековой. Будете освещать одно важное мероприятие культуры, - строго сказал Корней.
– В Телецентре запланирован на сегодня круглый стол. Ты займешься вопросами касательно культуры и церкви, а Зинаида - социальными... А, вот и Зиночка!
– лицо старого хмыря прояснилось.
Зинка Исламбекова влетела в кабинет шефа. Открывая дверь, потеряла накладной ноготь. Одета она, как всегда, была умопомрачительно и совершенно неузнаваемо. Цвет волос и теней сегодня был сиреневый, накладные груди создавали совершенно неженский противовес, а зеленое, предельно короткое, платье полностью открывало ноги, покрытые мерцающим автозагаром совершенно убойного коричневого оттенка, контрастируя с бледным напудренным лицом. Зинка наклонилась за ногтем, упавшим на паркет, и потеряла равновесие. И потому, вместо "здрасьте" выпалила нечто нецензурное.
И Дорг, сторонник "самостийности Великой Державы в одном едином, стоящем вертикально, Городе", как однажды он отрекомендовал сам себя в некоей статье, не мог не среагировать на это. Он принял величественную позу и сказал, стараясь соблюдать, по его представлениям, исконно-русский:
– Почто ты, дщерь человеческая, орошаешь уши наши непотребным словоблудием бранного характера!
Сказал - и восхитился сам себе: звучало, как музыка!
Зинка, постояв целую минуту (!) с открытым ртом, потом схватила Дорга в охапку и возопила:
– Драгомирушка! Поехали скорее! Нас бус-агитка
У Дорга уши просто свернулись в трубочку от забойной Зинкиной пергазетной "мовы".
Агит-бус, что принадлежал газете, ехал медленно, зато по земному ярусу. "Медленно, зато - бесплатно", - подумал Дорг и улыбнулся. Мимо лениво проплывали универшопы, брэнчдогкиоски, витрины магов и шоры найт-клубов. Бус, в отличие от скоростных, второго яруса, самоуправляемых авто-бусов, не имел стекол, и лицо овевала приятная прохлада. Они проехали и Пирамиду, с надписью "Эхнатону - благодарные Ростовчане", и памятник неизвестному Коню, и универшоп "Солнышко", с изображением светила в несколько этажей, и прянично-розовое здание мэрии рядом со Сковородой - самым дешевым кафе в Городе... Затем, заехав на бусе на платформу-эскалатор, стали спускаться в нижний район центра, и по широкому фигурному мосту въехали на автотрассу, проносящуюся над жалкой грязной канавой, оставшейся от полноводной реки, носившей некогда славное имя Дон. Эта канава жутко воняла, но Дорг знал, что дороги не воды и не рыба - еще дороже память и гордость народная... И он, преисполненный патриотического чувства, громко запел:
– По Дону гуляет... Как его там? Казак ...молодой!
У Дорга не было ни голоса, ни слуха, однако петь ему это не мешало.
– Эта песня - наша, русская, родная,- гордо заявил Дорг скуксившейся от его пения Зинке.
– Не какие-то там арфы, волынки, тамтамы... Да и скрипки, рояли, виолончели - тоже не исконное, не наше, а завезенное, заимствованное с Запада. Особенно сейчас от всего этого коробит, когда оно преподносится в стиле возрожденческого нью-эйдж! За державу обидно. В мусорник бы это всё заморское!
– Дорг даже прослезился.
– Другое дело, наше всё, исконное, этой земле присущее! Как их там? Сарафаны, кажется, кокошники - в музее видал, а еще дудочки и гусли-самогуды... Знать бы только, как всё это выглядело! Да, не важно! Ведь, самое главное - это чужое, западное с корнем вырывать, - и душа Дорга наполнилась крокодиловыми слезами патриотизма.
Наконец-то, они доехали-доползли до величественного здания с колоннами и красивой надписью по его вычурному рельефному верху с колосками и цветочками: "Телецентр". Где они с Зинкой вывалились, отослав прочь, назад в редакцию, рекламный бус, и вместе с другими приглашенными прошли в зал с бархатной портьерой. Миновав партер, уселись прямо на сцене за круглый стол, где собрались представители разных организаций и прессы. Ведущая, официальная дама представительно-анкюлотного вида, овладела микрофоном. И поднесла его настолько близко к губам, как будто намеревалась съесть или хотя бы надкусить.
– Итак, мы приглашаем всех, кто бы хотел присоединиться к обсуждению великого мероприятия: Дня Города! Вначале - подниму все заявления, поданные желающими маршировать...
– Итак, первая заявка - от лиц нетрадиционной ориентации, желающих провести маскарадное шествие-парад под девизом "Гей, славяне". Министр культуры лично приложил печать со своим наивысочайшим одобрением, и потому мы с вами это шествие разрешаем!
– душевным тоном, заявила ведущая.
– Следующая заявка - от Коммуны Новых Граждан, разветвленной сети воспитательных заведений нашего Города. Детишки колоннами проследуют по улицам, под бдительным надзором воспитателей и полицейских, что является ежегодным дозволением и потому не обсуждается... Заявка из психиатрической клиники...Тоже - святое.