Мнемоны. Части 1 и 2
Шрифт:
Солнечный зайчик стеклянного глаза.
О-о-й моя оборона,
Траурный мячик нелепого мира,
Траурный
Я вздрогнул.
Надрывный девичий голос, хрипловатый и отчаянный, ударил откуда-то из-под тела.
Я присел на корточки и перевернув тело, нашарил в кармане джинс телефон. Экран смартфона светился в темноте, красная стрелка бежала под одни единственным словом - Мамочка.
Пластмассовый мир победил,
Ликует картонный набат.
Кому нужен ломтик июльского неба?
О-о-й моя оборона,
Солнечный зайчик незрячего мира.
О-о-й моя оборона,
Траурный мячик стеклянного глаза,
Траурный мячик нелепого глаза...
Я смотрел на такое простое и короткое слово, известное каждому с детства - Мамочка! Сердце защемило так, словно та самая бешеная лисица, впилась в него своими зубами - жадно и зло. Вцепилась и начала с наслаждением высасывать из него жизнь.
Я смотрел на экран, не в силах сбросить звонок. Пальцы словно одеревенели на пластмассовой плоской коробке. А голос в телефоне все надрывалась, пока не прервался на полуслове:
О-о-й моя оборона,
Траурный мячик незрячего мира.
О-о-й моя оборона,
Солнечный
Я перевел взгляд на Алика и засмеялся.
Так нелепо последние слова рингтона совпали с тем что я увидел. Он лежал, уставясь стеклянными глазами в начинающее загораться августовскими звездами небо.
Я смеялся и плакал, комкая в кулаке хрупкий пластик телефона. Он трещал и сопротивлялся в тщетных попытках сохранить свою электронно-пластмассовую псевдожизнь, но все равно сыпалась ломким крошевом на тело у меня под ногами. Я терзал ни в чем не повинный телефон, пока он не превратился в груду обломов на груди мертвеца.
– - Фил.
Я не заметил как ко мне подошел Кай.
– - Мне Ника все рассказа...
– - Пластмассовый мир победил.
– - Прервал я его.
– - Ты о чем?
– - Ты разве мог представить себе такое?
– - Я кивнул на тело.
Кай вздохнул - тяжело и устало:
– - Со мной происходило многое, чего я не мог себе представить.
– - Послушай, Кай, -- мой голос дрожал и ломался, -- а ты уверен, что мы живые люди, а не персонажи какого-нибудь бездарного графомана. Который возомнил себя Богом, и решил сотворить мир заново? Ты только представь: сначала люди продающие память; потом внезапная любовь, которой в реальности не бывает; всяческие сверхспособности и следом маньяки, расчлененка, смерть и...
Я всхлипнул, сознание заволакивало какой-то болезненной пеленой:
– - Я вот не уверен Кай, что я живой человек, а не картонный персонаж в дешевом триллере, я...
Хлясь!
В глазах вспыхнуло, в ушах раздался звон, но в голове слегка прояснилось.
– - Так лучше?
– - Кай заглянул мне в глаза.
– - Очнулся?
Я кивнул.
– - Или еще леща дать? Для окончательного прояснения.
– - Нет.
– - Хорошо.
– - Удовлетворенно произнес Кай.
– - Такое с каждым происходит. Рано или поздно. С тобой что-то рановато, ты крепче казался. Обычно после десяти-двенадцати ходок. Все кажется нереальным, иногда чужим, иногда очень странным или безумным. Но быстро проходит. Так что давай приходи в себя, нам много чего сделать надо. Да и проблема кое-какая нарисовалась.
– - Какая?
Я начал приходить в себя, оплеуха, отвешенная мне Каем, привела меня в чувство. Пелена нереальности преломляющее сознание, и делающая мир плоским и не настоящим, начала рассеиваться.
– - Стиг исчез.
– - Как исчез? Ты же сказал, что наглухо его.
– - И я так думал. Пику три раза в печенку засадил. А он взял и уполз. Я проследил по следу кровавому, он в кустах обрывается. Я конечно могу попытаться по ментальному следу пройти, но там темно, ни пиз.. не видно. Вряд ли мы его догоним.
– - Хрен с ним. Что с телами делать будем?
– - В машину загрузим, бензином обольем и подожжем. Огонь все следы уничтожит. Или с откоса в реку спустим. Тут глубоко, камнем на дно уйдет, особенно если окна приоткрытыми оставим. Так даже лучше будет - никто не найдет. Как народ бачит - концы в воду.
– - Петровичу что скажем?
– - Хм, -- Кай хмыкнул, -- как есть, так и скажем.
Я молча обдумывал услышанное.
– - Так нельзя.
– - Что именно?
– - В машину и поджигать, или топить.