Многие поищут войти, и не возмогут…
Шрифт:
Все мы неисправные грешники и странно нам слышать: помолись за меня. Сказано: Бог грешников не слушает. И тем не менее Св. Церковь понуждает нас к молитве, видит в молитве важнейшее дело, считает молитву центром духовной жизни.
Наверное, Божественная благодать, всегда немощное врачующая и оскудевающее восполняющая, самой молитвой врачует и восполняет. Сама молитва человека к Богу — единственная возможность стать человеком. Молитва взывает к действию, животворит мертвую душу, возгревает Божественную Любовь, для Которой нет ничего невозможного.
Даже если Господь не слушает грешника в его неразумных желаниях, Он освящает его в его
* * *
Одно из самых таинственных явлений жизни нашей души — это отношение ко всякого рода лжи. С одной стороны, все мы отлично понимаем, что ложь — это то, чего нет, что не существует; с другой — эта «пустота» до отказа наполняет нашу жизнь. И не то, чтобы все это совершалось без нас, именно мы сами склонны ложь подавать и принимать, как правду, как то, что есть. И не просто есть, а как бы есть главное содержание нашей жизни.
В чем дело? Почему так?
Ложь нам льстит: льстит уму, льстит чувственности, льстит самолюбию («коварство козней льщения»), льстит нашей «самостоятельности» (гордыне). Она как бы погружает нас в мир «собственной» жизни, самодостаточной, «независимой» жизни. Ложь — как бы виртуальный мир виртуального покоя.
А как же правда? — Ею жить трудно, особенно сейчас. И главный момент: правда нам о себе самих может наговорить и говорит много такого, после чего очень трудно, если вообще возможно, уважать себя. А так хочется… Ложь «помогает» нам в этих трудностях, и мы продолжаем жить, уважая себя и осуждая других. А для «полноты комфорта» врем себе и другим, чтобы самолюбие наше спокойно паслось на лужайке жизни…
Правда всю нашу жизнь в прихотях и похотях зачеркивает и понуждает всерьез заниматься своей совестью. Правда жизни сеет смятение и боль о совершенных и совершаемых ошибках (грехах), потому мы, чтобы жить, как привыкли, вынуждены врать, и это нам помогает. Но только здесь и сейчас…
* * *
Церковь — «царство не от мира сего», и потому в ней все «не так». Живя в ней, отдавая — приобретаешь, истощаясь — восполняешь, теряя — находишь, потому так трудно войти в нее человеку с развитым плотским мышлением, с развитым плотским чувством. Человеку, который сильно пророс в плоть, Церковь кажется нежизненным пространством, ненужной пустотой, подобно той, которую мы видим у себя над головой.
Но Св. Церковь — невидимый мир, на котором все стоит, как звезды на тверди. Она — твердь реального мира.
В православии нет секретов, но есть тайны, поэтому Евангелие предлагает воспринимать жизнь по-детски, ибо в познании тайн жизни мы всегда дети, и как бы многие гордые души ни пытались вскрыть тайны бытия, ни у кого ничего не получилось. Наше желание быть как Боги, чтобы все понять, безрассудно, ибо конечное и несовершенное есть нам приговор.
Понять этого не может гордость, когда, не понимая простого, покушается на сложное. И те противоречия, которые терзают наши души, отчасти созданы нашей гордыней — мучаемся тем, чего нет нужды разрешать.
Разум светит нам, чтобы не споткнуться в темноте на нашем коротком пути, большее ему недоступно. Мы — всегда дети, очень важно это не забывать. И в этом мире — мы в детском саду, в котором нас готовят к вечной жизни.
* * *
«…Я
«…Я с вами во все дни до скончания века»(Мф. 28, 20).
Значит, Св. Церковь Христова при самых тяжких обстоятельствах будет. При всем внешнем и внутреннем нестроении она одна будет стоять. Вопреки всем кажущимся невозможностям, Она одна все-таки будет возможна.
Конечно же не в силе, не в благородстве, как всегда хочется мыслить о Церкви, будет она, а какие-то трудно вообразимые ниши останутся для Ее существования. И географически, и количественно, и качественно будет ее уничижение до последнего предела, ибо Церковь идет путем Креста. И конечно же, прежде чем придет антихрист, совершится подмена Церкви антицерковью, в которую и придет подменяющий.
* * *
Оправдание человека в его неправде, склонности ко всякого рода лжи, состоит в том, что человек слаб, и потому всегда как бы «падает», при этом, естественно, цепляется за все, что под руку попадает.
Вообще-то всякий хочет быть хорошим, умным, добрым, правильным, но обстоятельства жизни не всегда этому способствуют, и человек в своем воображении представляет, что немощь его случайна, что произошло все нечаянно, это временно, это не настоящее. А настоящее — в его желаниях, в чем и живет его душа. Потому немощь человека интуитивно (инстинктивно) тянется к неправде, как к правде. Желание правды природно и оно все превозмогает — и разум, и волю.
Крест Христов — и есть оправдание человека в его неправдах. Крест Христов восполняет все недостающее в человеке при наличии веры в Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа.
* * *
Православная традиция говорит, что жизнь человека предопределена: или плен, или борьба — и никакого промежуточного состояния. Если человек не хочет бороться с собой, с живущим в нем грехом, то он обязательно будет бороться с окружающими его людьми, или за «правое дело», за «свободу и братство» и т. д.
В каждом человеке Богом заложено это противодействие греху, чтобы грех не «съел» человека, и, если человек не пользуется этим спасительным даром (нечто вроде иммунитета против греха), то он по необходимости проявится в борьбе против всего другого. Диавол, который, как «лев ищет кого проглотить», эту силу, данную Богом на созидание, направляет на разрушение, устраняет нас от главного в жизни при помощи нас самих.
Человек обязан трудиться над своим сердцем, только в такой борьбе он — человек, только в ней он умный. От неумения, от нежелания бороться с собой происходят все конфликты человека с жизнью и людьми, ведется глупая и злая война с ближними и дальними.
Некуда деться от жизни, а жизнь — это борьба за вечную жизнь, за достойное в ней участие. Это трудное делание перестает быть таковым, когда становится жизнью, потому что она полностью оправдана разумом и настолько естественна, насколько естественно жить: «Иго Мое благо и бремя Мое легко».Но кто не хочет этой войны за свою собственную жизнь, тот все равно не останется в покое. В лучшем случае будет видимость сего, а в худшем — открытое восстание против Бога, о котором «нормальный человек» даже не подозревает.