Много шума и... ничего
Шрифт:
Наверняка они и сейчас с ним.
Телефон снова зазвонил. Лысый поднес его к уху.
— Звонил Даниил, — сказал он Толстому. — По-моему, он окончательно свихнулся. Просил у меня прощения и уверял, что займет у отца деньги и возместит все убытки. Уверял, что у нас впереди еще масса новых дел, просил меня не беспокоиться.
У него, мол, куча новых планов на наш счет. Без работы не останемся.
— Он шутил? — неуверенно предположил Толстый.
— Не похоже, — покачал головой Лысый.
— Этого я не переживу, — закручинился Толстый. — Этот парень просто исходит зловредной энергией, в конце концов
Когда его папаша просил присмотреть за сыном, я и не думал, что мальчик такой живой. Папаша жаловался, что у сынка только бабы да машины на уме.
Я думал: максимум, чем я рискую, так это что придется ежедневно вытаскивать его из милиции за дебош в пьяном виде. Но деловые предприятия, которые он затевал до сих пор, во сто раз хуже любого дебоша.
В таком настроении они вернулись в город. И тут неожиданно проблема, как занять Даниила, чтобы он причинял поменьше вреда окружающим, и проблема поиска злоумышленника, изувечившего машину Лысого, решились одновременно.
— Мы найдем тех, кто уничтожил твою машину! — воскликнул Даниил, как только услышал про утрату.
— Да и ваш Суреныч не успокоится, пока не найдет виновного во взрыве его машины. Вот мы его ему и предоставим. Сердцем чувствую, что преступник в двух этих случаях — одна и та же личность.
— Потрясающе, — восхитилась я. — Вы так уверены, что машину Суреныча взорвали не ваши малолетние преступники, которых вы снабжали пиротехникой? И потом, кто такой нам этот Суреныч, чтобы ради него пускаться в рискованное расследование.
Да и зачем? Машина-то все равно взорвалась. Даже если мы найдем преступника, то что толку?
— Странно ты рассуждаешь, — напустился на меня Андрей. — По-твоему, пускай порок торжествует?
— По-моему, каждый должен заниматься тем, чем ему полагается. Например, садовник выращивает цветы, отдыхающий купается в море и загорает.
— А милиция расследует преступления, — поддержал меня Вася.
— Так они и расследуют, но не мешало бы им немного помочь. Такая помощь вполне укладывается в понятие отдыха, — заявил Андрей.
— К тому же вам все равно больше отдыхать негде, — встрял Даниил. — Ваш Суреныч не позволит вам наслаждаться жизнью ни в кемпинге, ни в городе.
Это была чистая правда. Пришлось прислушаться к голосу разума и признать, что обычный отдых снова откладывается. Хотя Даниил мог бы что-нибудь и сообразить на тему отдыха, особенно учитывая, что мы теперь с ним в некотором роде не совсем чужие. Правда, я ничего такого не помнила, но ведь и он тоже не помнил, поэтому ничто не мешало мне наврать, что ночь была страстной. Можно было еще продемонстрировать ему его же расписку с мастерски скопированной подписью, где он обязывался жениться на мне в ближайшие три дня. За возвращение такой расписки можно было бы потребовать поездку на Канары или на худой конец тур в Испанию. Такие мысли прокрутились в моей голове, но время я упустила и, когда открыла рот, чтобы претворить свою идею в жизнь, услышала:
— А насчет взрыва машины Суреныча мы точно уверены, что это не наши ребята, — говорил Лысый. — Им было совершенно невыгодно взрывать его машину. У него ведь не «Волга», а мы платили только за «Волги». Остальные машины шли для прикрытия.
— Начать надо с вашего кемпинга, — предложил Даниил. — Оба взрыва каким-то образом
Я покрылась пунцовым румянцем.
— Надо поискать, может, у Суреныча и у Лысого имеются общие враги, — добавил Андрей. — Ну или хотя бы общие знакомые.
— Отлично, — воодушевился Даниил. — Значит, мы с Дашей отправляемся в кемпинг, пострадавший владелец машины, Костик, едет в милицию и договаривается там о проведении срочной экспертизы. Денег на это жалеть не надо. Пусть все сделают быстро и качественно. Заодно можно поинтересоваться, нет ли чего общего между этими двумя взрывами. А вы, мальчишки, входите в доверие к родным Суреныча и выясняете, нет ли у него врагов или, может, просто кто-то на него обижался. При этом не важно, как давно это было. Некоторые люди способны лелеять самую ничтожную обиду всю жизнь, и, разумеется, она у них вырастает до гигантских размеров.
Раздав указания, Даниил откинулся на подушки в ожидании предложений.
— С кого начнем? — спросил у Васи Андрей, когда понял, что отмолчаться не удастся. — Выбирай ты, но заранее предупреждаю, что к их бабушке я ни за что не сунусь. Я и после первого визита едва свое пищеварение в норму привел, а второго мой желудок точно не выдержит.
— Тогда остается сам Суреныч, Фима или его мама.
— Вот мама нам и подходит лучше всего, — обрадовался Андрей. — Она человек мягкий и в физическом развитии значительно отстала от своего сына. К тому же Фима может и не знать всех врагов отца. Могло же случиться, что враги появились еще до рождения сына, а потом лет двадцать не высовывались. И еще мама хороша тем, что любит поговорить. И в отличие от их бабушки ее болтовню легко направить в нужное русло. Только как нам добраться до нее, минуя кордон из мужа и сына?
— Предоставьте это нам! — воскликнул Даниил. — Мы уж выманим ее из кемпинга, а вам останется только подкараулить ее и завязать дружескую беседу. Например, мы ей скажем, что в центральном универмаге грандиозная распродажа. Насколько я знаю женщин, она не выдержит и немедленно помчится в город.
— Не знаю, — неуверенно возразила я. — После утраты второй машины подряд вряд ли она захочет тратиться на какие-либо покупки.
— Предоставь это мне, — повторил Даниил, и мы отбыли в кемпинг.
Правда, по пути заехали еще в бутик. То есть я-то осталась сидеть в машине, а Даниил отправился в магазин. Обратно он появился, нагруженный целым ворохом соблазнительных коробок и ярких свертков.
Мне смерть как хотелось узнать, что там внутри, но он не позволил.
Розыски Фиминой мамы привели нас на берег моря, где она наслаждалась свежим воздухом и покоем. Поэтому наше появление она восприняла без всякого восторга. Еще раньше мне пришлось пережить несколько неприятных моментов, когда мы разгуливали между палаток с целой грудой ярких коробок в руках. Люди, они, знаете ли, обладают неприятной привычкой глазеть на все, что им кажется необычным, и любопытство влечет их за этим необычным. Поэтому на берег мы вышли, окруженные изрядной толпой.