Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.
Шрифт:
— Если эта машина остановится, веди себя спокойно. Это полиция штата. Если я подниму вверх два пальца, беги и прыгай вниз по склону. Хотя нет! Я передумал... Слушай, мы поедем с ними. Они могут отвезти нас до города или его окраин. Там мы оглушим их кольцами. Усекла?
Автомобиль, однако, пролетел мимо них, не останавливаясь и не притормозив. Кикаха вздохнул с облегчением:
— Мы выглядим не так подозрительно, как мне казалось.
Они пошли дальше по дороге. Пройдя примерно с четверть мили, они услышали позади себя слабый рев. Звук стал громче, потом Кикаха невольно оглянулся
— Мотоциклы. Уйма мотоциклов.
Рев стал очень громким. Они обернулись и увидели около двух десятков мотоциклов, мчавшихся из-за горы, словно черная туча. Кикаха пришел в изумление. Он никогда не видел ни мужчин, ни женщин, одетых подобно этим. Вид некоторых пробуждал воспоминания, которые он старался забыть после объявления мира в 1945 году. Рука его метнулась к рукоятке ножа в ножнах на поясе, а глазами он поискал кювет, куда можно сигануть.
На трех мотоциклистах были немецкие каски с нарисованными на сером металле большими черными свастиками. У других на шеях болтались на цепочках «Железные кресты» или металлические свастики.
Почти все носили темные очки, и это совмещалось с бородами или длинными усами мужчин и густой косметикой женщин. Одежда их была темной, хотя некоторые из них и носили грязные, некогда белые футболки; у большинства на ногах — сапоги. Одна женщина щеголяла в кепи и ярко-красной драгунской куртке с желтыми галунами. На черных кожаных куртках и грязных футболках выделялись черепа со скрещенными костями, с виду походившими на фаллосы, и надпись «Лоботрясы Люцифера».
Кавалькада с ревом пронеслась мимо, некоторые газовали или махали парочке, а несколько мотоциклистов завиляли по дороге взад-вперед, нагибаясь со сложенными руками то в одну, то в другую сторону, как можно ниже. Увидев это, Кикаха оценивающе усмехнулся: когда они ходил в школу в Терре-Хоте, у него был мотоцикл. И он любил его.
Анана, однако, наморщила нос:
— Вонь от горючего достаточно плоха. Но ты почувствовал, как пахнут они? Неделю не мылись... или месяц...
— Властелин этого мира очень небрежен, — согласился Кикаха.
Он помнил гигиенические обычаи человеческих обитателей карманных вселенных, где правили другие Властелины. Хотя Властелины часто были весьма жестокими в обращении со своим человеческим имуществом, они настаивали на чистоте и красоте. Они устанавливали законы и религиозные правила, следившие за тем, чтобы чистота оставалась основой всякой культуры.
Но бывали и исключения. Некоторые Властелины позволяли своим человеческим обществам вырождаться в сброд, безразличный к грязи.
Анана объяснила, что Властелин Земли уникален. Рыжий Орк правил в строжайшей секретности и анонимности, хотя и не всегда так поступал. В прежние времена, на заре развития человечества, он часто выступал в роли Бога. Но затем забросил эту роль и ушел в подполье — иначе не скажешь. Он пустил все на самотек, позволяя событиям развиваться своим чередом. Этим объяснялись прошлые, настоящие и, несомненно, будущие передряги, в которых увязли земляне.
Кикаха ничего не ведал о Рыжем Орке, поскольку и о его существовании-то узнал всего за несколько минут до того, как они с Ананой шагнули
— Они все выглядели такими безобразными, — добавила Анана.
— Я же рассказывал тебе, как здесь живут люди, — отозвался он. — Никакого селективного разведения не проводилось ни Властелином, ни самими людьми.
Тут они услышали приглушенный рев мотоциклов и через минуту увидели возвращающихся к ним восьмерых мотоциклистов. Теперь на них сидели только мужчины.
Мотоциклисты проехали мимо них, притормозили, развернулись и поехали сзади. Кикаха и Анана продолжали идти. Три мотоцикла промчались мимо так близко, что он мог бы сбить их по одному. Он начинал догадываться, что следовало так и сделать и подобным образом сократить неравенство. Казалось очевидным, что им не избежать приставаний, если не худшего.
Кое-кто из мотоциклистов свистел Анане и выкрикивал непристойные предложения. Слов она не поняла, но поняла интонации, жесты и ухмылки, сопровождавшие слова. Анана нахмурилась и сделала свойственный Властелинам жест. Несмотря на то что мотоциклистам был незнаком этот жест, они его поняли. Один от смеха чуть не свалился с мотоцикла. Другой оскалил зубы. Кикаха остановился и повернулся к ним лицом. Мотоциклисты окружили парочку неплотным полукольцом и выключили двигатели.
— Ладно, — сказал Кикаха, — что вам нужно?
Ответил большебрюхий юнец с толстой шеей и вылезающими из-под грязного расстегнутого ворота рубахи густыми жесткими черными волосами. Он носил козлиную бородку и фуражку Африканского корпуса.
— Ну, знаешь, Рэд, будь мы Сволочами Сатаны, нам понадобился бы ты. Но мы не гомики и поэтому возьмем твою прекрасную даму с собой. Старик, ты понял?
— Старик, это же цыпочка высший сорт! — заявил высокий тощий парень со следами оспин на лице, большим адамовым яблоком и золотым кольцом в ухе. Длинные волосы свисали у него ниже плеч и падали на глаза.
— Кайфовейшая! — добавил парень с кустистой бородой, редкими зубами и шрамом на лице.
Кикаха знал, когда хранить молчание, а когда говорить, но иногда ему бывало трудно сделать то, что, как он считал, будет наилучшим. Сейчас у него не было ни времени, ни особого желания драться: его ожидало серьезное и важное дело. Фактически — чрезвычайной важности дело. Если Колокольник останется на свободе и достаточно хорошо адаптируется на Земле, чтобы сделать другие колокола, то он и ему подобные буквально заполонят Землю. Колокольник был не каким-то там научно-фантастическим монстром, он существовал, и если его не убить, прощай, Земля! Или прощай, человечество! Тела-то уцелеют, но мозги истощатся, их заполнит чужой разум.
К несчастью, спасение не могло стать избирательным. Если будут спасены другие, то и эти спасутся тоже. Хотя в данный момент казалось сомнительным, что Кикаха сумеет спасти даже самого себя, не говоря уж обо всем мире. Восьмерка слезла с мотоциклов и теперь приближалась к ним с разным оружием в руках. Трое держали длинные цепи, двое — железные трубки, один — пружинный нож, а двое последних — кастет и финку.
— Вы собираетесь напасть на нас среди белого дня и в такой близости от фараонов? — подивился он.