Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.
Шрифт:
— До скорого, — решительно распрощался с ним Кикаха, и они отвалили. Спустя полчаса они уже сидели в номере отеля на боковой улочке. Номер не был люксом, но вполне годился для Кикахи, прожившего двадцать четыре года в первобытных условиях. Тут оказалось не так тихо, как бы ему хотелось, поскольку в соседнем номере шла гулянка. Радио или проигрыватель извергали из себя один из наиболее громких образчиков рока, топало множество ног, и визжали голоса.
Пока Анана принимала душ, Кикаха изучил содержимое бумажников, забранных у людей Орка. Фредерик Джеймс Мазарен и Джеффи Веласкес Рамос жили, как извещали их водительские
Кикаха зашел в ванную и, открыв дверь душа, сообщил Анане, что перейдет через улицу к телефонной будке.
— Почему ты не воспользуешься здешним телефоном?
— Он проходит через коммутатор отеля, — пояснил он, — и я не хочу рисковать — могут подслушать.
Он прошел несколько кварталов до аптеки-закусочной, где добыл мелочь. Постоял минутку, раздумывая, не воспользоваться ли телефоном аптеки, а затем решил вернуться к будке рядом с отелем. Тогда он сможет следить за входом, пока обзванивает номера.
На минутку он задержался у ряда с книгами в мягких обложках. Давненько он не читал книг. Ну, он читал тишкетмоакские книги, но тишкетмоаки не издавали ничего, кроме научных, исторических и теологических трактатов. Жители яруса, называемого Атлантидой, издавали беллетристику, но он провел там слишком мало времени, хотя и планировал как-нибудь пожить подольше. Существовали кое-какие книги семитской цивилизации в Дракландии, но число романов было невелико, а разнообразие весьма ограничено. Во дворце Вольфа имелась библиотека в двадцать миллионов томов, но Кикаха провел там недостаточно времени, чтобы прочесть хотя бы малую часть.
Он осмотрел подборку, сознавая, что не следует терять на это время, и, наконец, выбрал три. Одна была книгой Тома Вольфа (неизвестного ему, не Томаса Вульфа). Ему показалось, что она сможет дать представление о духе времени нынешней эпохи. Другие были документальными: книга Азимова (который, кажется, был тем же человеком, что и писатель-фантаст, которого он помнил) и книги по черной революции. Он направился к стойке с журналами и купил «Лук», «Лайф», «Сатедей», «Ревю», «Нью-Йоркер», «Лос-Анджелес мэгэзин» и несколько научно-фантастических журналов.
Держа книги, журналы и вечерний выпуск «Таймс», он вернулся к телефонной будке. Сперва он позвонил Анане и удостоверился, что с ней все в порядке. Затем, достав карандаш и бумагу, он стал по очереди набирать каждый из номеров, записанных на клочке бумаги из бумажника Мазарена.
Три номера оказались номерами женщин, отрицавших всякое знакомство с Мазареном. Три номера не ответили. Кикаха отметил их, чтобы позвонить попозже. Один номер, судя по доносившимся в трубке разговорам, мог быть установлен в конторе букмекера. Ответивший мужчина говорил так же уклончиво, как и женщины. Восьмой звонок соединил Кикаху с барменом, которому Кикаха сказал,
— Разве ты не слышал, приятель? — спросил бармен. — Мазарена сегодня убили.
— Кто-то убил его? — произнес Кикаха так, словно был просто потрясен услышанным. — Кто это сделал?
— Никто не знает. Какой-то парень ехал с Фредом и несколькими ребятами, и вдруг этот тип ни с того ни с сего выхватил у Чарли из кармана пистолет, выстрелил Фреду в грудь, а после смылся, нокаутировав Чарли, Рамоса и Зигги.
— Да? Эти ж ребята профи. Должно быть, проявили беззаботность или что-то в этом духе. Слушай, а разве это не взбесит их босса? Он, должно быть, вне себя от бешенства!
— Шутишь, друг? Кэмбринга ничто не заставит выйти из себя. Слушай, я должен идти, клиент стоит. Заскакивай, поднесешь мне рюмку, и я тебе поведаю все кровавые подробности.
Кикаха записал фамилию Кэмбринга, а затем просмотрел телефонную книгу. В телефонной книге Лос-Анджелеса и других, окружавших его городков, никакого Кэмбринга не нашлось. Девятый номер оказался телефоном гаража в Калвер-сити. Ответивший заявил, что никогда не слышал ни о каком Мазарене. Кикаха сомневался, что ему сказали правду, но ничего не мог поделать.
Последний номер был написан напротив букв Р. К. Кикаха надеялся, что они обозначают Р. Кэмбринг, но женщина, которая ему ответила, оказалась Роной Кольере. Отвечая на его вопросы, она проявила такую же осторожность, как и прочие.
Он снова позвонил Анане, чтобы еще раз удостовериться, что с ней все в порядке. Потом вернулся в номер, где заказал обед из «цыплячьего восторга». Он съел все, что было в коробке, но в пище ощущался тот же самый привкус чего-то неприятного. Анана тоже съела все, но осталась недовольна.
— Завтра суббота, — принялся он размышлять вслух. — Если мы не найдем каких-нибудь многообещающих ниточек, то пойдем купить кое-какую одежду.
Он принял душ и успел вытереться. В этот момент принесли бутылку «Дикой индейки» и шесть бутылок «Туборга». Анана попробовала и то, и другое и остановилась на датском пиве. Кикаха пригубил немного бурбона и скривился. Владелец винного магазина утверждал, что у него лучший в мире бурбон. Прошло слишком много времени с тех пор, как Кикаха в последний раз пробовал виски. Ему придется заново учиться пить его. Если, конечно, найдется для этого время, в чем он сильно сомневался. Подумав, Кикаха решил выпить бутылку-другую «Туборга». Пиво показалось ему вкусным, вероятно, потому, что пивоварение было хорошо известно в многоярусном мире и пить его он не отвык.
Он сидел в кресле, потягивая пиво, и вслух медленно читал по-английски газету для Ананы. В первую очередь он искал каких-нибудь сообщений о Вольфе, Хрисеиде или Колокольнике. Наткнувшись в газете на заметку о Лоботрясах Люцифера, он выпрямился в кресле. Их обнаружили полуголых, избитых и обгорелых у дороги подле озера Эрроухэд. Полиции они рассказали байку, что на них напала соперничающая банда.
Страницей дальше он нашел сообщение о гибели вертолета неподалеку от озера Эрроухэд. Вертолет из аэропорта Санта-Моника принадлежал некому мистеру Кэмбрингу, который однажды был привлечен к суду, но не осужден, за подкуп муниципальных чиновников в связи с земельными сделками. Кикаха восторженно завопил, а потом объяснил Анане, какая это удача.