Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.
Шрифт:
— Да, подбодрить ты умеешь как никто, — отозвался тоан. — Почему б тебе не держать все эти веселые соображения при себе?
Кикаха рассмеялся, хотя и не так заливисто, как обычно.
За двадцать минут они бегло обыскали все комнаты и коридоры на первом этаже в восточной половине дворца. Кикаха доложил о результатах и тут же услышал голос Манату Ворцион. Они с Вематолом были на втором этаже перед дверью центра управления.
— Мы нашли четвертую служанку. Она лежит в коридоре. Все тело покрыто мелкими ожогами, глаза выжжены, а голова отрезана. Очевидно, ему пришлось изрядно ее помучить, прежде чем она сказала
Когда Кикаха с клоном поднялись на второй этаж, то обнаружили, что лучеметы Манату Ворцион уже вырезали дверь из стены. Та лежала на полу, а великанша теперь выжигала в стене, футах в тридцати от дверного проема, большой круг, через который мог пролететь ее флаер.
— Вы вдвоем сделайте еще один вход с другой стороны от двери, на том же расстоянии! — велела она.
Выжигая круг из установленных на флаерах больших лучеметов, они услышали, как часть стены, обрабатываемая великаншей, с грохотом обвалилась в помещение. А вскоре после этого Кикаха направил свой флаер в круг, вырезанный им и клоном. Удар вышиб бы Кикаху из кресла — не будь тот пристегнут к нему ремнем безопасности. Стена не выдержала, и часть ее рухнула на пол.
Кикаха заглянул в пролом, остерегаясь выстрела из лучемета или взрыва гранаты. В просторном зале была целая уйма экранов, пультов, но также виднелось много аппаратов неизвестного для него назначения. Кикаха доложил, что видит часть помещения: там никого нет, но сейчас он с радостью сунет голову в пролом и осмотрит весь зал. Однако Кикаха невольно почувствовал облегчение, когда Манату Ворцион запретила подобные действия. Неужто ему хочется лишиться головы, лишь бы доказать, какой он смелый?
— Часть зала, которая видна мне, — продолжала она, — похоже, необитаема. Сенсорные индикаторы тоже не регистрируют тепла, исходящего от тела. Тем не менее Хрууз мог загородиться какими-то экранами — то есть, если он и в самом деле там. Влетаем все вместе, по моему сигналу. Как я уже сказала, предпочтительнее было бы только ранить его, но это, вероятно, окажется невозможным.
Манату Ворцион подняла руку. А затем крикнула:
— Вперед!
Кикаха нажал на педаль акселератора. Флаер рванул в пролом с такой скоростью, что Кикаху вдавило в спинку кресла, несмотря на амортизаторы. Влетев в зал, он резко поднял флаер вверх, заложив крутой вираж вправо, и чуть было не впили лея головой в потолок, находящийся в сорока футах от пола. Кикаха выровнял машину, когда включилось тормозное поле. Флаер остановился так резко, что ремни безопасности больно врезались Кикахе в грудь.
Флаер Ашателона, описав дугу влево, остановился прямо напротив воздушного катера Кикахи. Затормозил он в такой близи, что машины почти соприкасались конусовидными носами, очевидно, клон ошибся в расчетах. На упреки нет времени. Кикаха был слишком занят, высматривая внизу Хрууза.
Дингстет лежал лицом вниз со связанными за спиной руками, вытянувшись рядом с массивной машиной, стоящей в нескольких футах от дальней стены. Кровавый след вел вокруг нее к телу.
Хрууз, должно быть, вышел из центра раньше, чем преследователи добрались до него, или же скрылся через врата. По-видимому,
Кикаха и его спутники подлетели к пульту, за которым лежал Дингстет, приземлились и вылезли из флаеров. Манату Ворцион велела Вематолу встать у двери на часах. Она не хотела предоставлять Хруузу возможность вернуться по собственным следам и застать их врасплох. Потом она обошла пульт. Остальные толпились позади нее. Кикаха тем временем переворачивал Дингстета лицом вверх.
— Ранен из лучемета в плечо и ногу, — доложил Кикаха, подняв взгляд на великаншу, когда та остановилась возле него. — Пульс еле прощупывается.
— Хрууз удрал совсем недавно, — заметила Манату Ворцион. — Рана Дингстета еще свежая.
Кикаха начал было подниматься — и вдруг его овеяло странное ощущение дезориентированности. Ему почудилось, будто он летит вниз на очень стремительно опускающемся лифте. Выпрямившись, он взглянул сквозь шлем великанши на ее искаженное тревогой лицо. Она раскрыла рот — но не успела вымолвить и слова, как ее остановил громкий шум.
А затем пол вздыбился навстречу Кикахе. Тот очень сильно ударился о него, и пол проломился под его упавшим телом. Смутно, словно в тумане, Кикаха заметил, как пульт стремительно понесся по полу, отшвырнув в сторону стоявшего у одного его угла Ашателона. Потом Кикаху что-то с силой ударило в спину, и он потерял сознание. Последнее, что он слышал, было глухое громыханье, как при обрушившейся лавине, и его собственный слабенький крик.
21
Пробудила его боль. Болели голова, нос, шея, нижняя часть спины и правый локоть. Ноги ниже бедер совершенно онемели — но несмотря на это он ощущал придавившую их тяжесть. Сквозь припорошенный очень тонким слоем белой пыли шлем Кикаха видел лишь кафельный пол. Большая трещина в нем проходила прямо под Кикахой. Нос его приплюснуло к шлему. Проведя языком по губам, Кикаха ощутил привкус крови.
В помещении было тихо, за исключением донесшегося откуда-то единственного приглушенного стона. Кикаха окликнул стонущего. Ему ответила тишина.
Он попытался перевернуться, но не смог: ноги были прижаты к полу. Усиленно пытаясь выбраться из-под обломков, Кикаха увидел зеленые сапоги, торчащие из-под кучи цементных плит, перемешанных с обломками из разных других материалов. Сапоги, как и вся остальная комната, были покрыты пленкой пыли от битой штукатурки, но Кикаха все же разглядел, что они зеленые. Такую обувь носил только Ашателон.
Когда Кикаха опустил голову и повернул ее вправо, обзор ему загораживала зависшая в дюйме от шлема потолочная металлическая балка. Сорванная со своей стенной рпоры, эта балка, вероятно, стукнула его сбоку по шарообразному шлему. Удар отшвырнул его в сторону, причем балка едва-едва не раздробила ему плечо.
Кикаха силился выбраться из-под тяжести, пригвоздившей его к полу так, будто ноги ему придавили пальцы титана. По крайней мере ему удалось продвинуться на несколько дюймов. Или он выдавал желаемое за действительное?