Многоярусный мир. Весь цикл
Шрифт:
— Хороший ответ. Возможно, ты действительно та, за кого себя выдаешь… или просто очень хитрая женщина. Скажи, как вы проведете нас в сембарт?
— Я не говорила, что поведу вас туда. Я сказала, что могу повести.
Все зависит от вас самих и людей вашего племени. Сначала вы должны освободить нас от пут и оказать гостеприимство, достойное посланцев Создателя. И все же я отвечу на твой вопрос, шаман. Мы поведем вас в обитель Властителя. Там внутри есть проход, через который можно войти в сембарт. Мы откроем его для вас, и вы увидите голубое небо.
Шаман поднял густые кустистые брови.
— Ты
Анана кивнула:
— Это далеко. Но во время путешествия мы должны подвергнуть ваше племя проверке.
— Когда–то очень давно мы видели обитель Властителя, — сказал вождь.
— Она летела над равниной, и при виде ее мы падали на землю от страха. Она была большая, как гора, и ее покрывали острые выступы, похожие на толстые и длинные палки. Блестящие камни сияли на стенах множеством цветных огней. И мы убежали, испугавшись, что Властителя обидит наше любопытство и он покарает нас молнией.
— Для чего нужна вещь, которая играет музыку? — спросил Шаканн.
— Она должна провести нас в обитель Властителя — вернее, во дворец.
Мы называем это дворцом.
— Двоссом?
— У тебя хорошо получается. А этот рог… должен находиться у меня.
Ты рискуешь навлечь на себя гнев Властителя. Ему может не понравиться твоя жадность.
— Вот! — сказал вождь, бросая ей инструмент. — Мне чужого не надо.
— Ты нанес мне большую обиду, изнасиловав меня. Не знаю, простит ли тебя Властитель.
Вождь в изумлении вскинул руки вверх.
— Но я же не сделал ничего плохого! Обычай требует, чтобы мы объезжали всех плененных женщин. Так поступают все вожди!
Анана по–прежнему мечтала отомстить за свою поруганную честь. Она еще не знала, остановиться ли ей на кастрации или вдобавок к этому выколоть ему последний глаз. Но если так требовал обычай… Возможно, он действительно не хотел делать ей ничего плохого. Если бы не обида, она и сама могла бы догадаться об этом.
В принципе он ей действительно ничем не навредил. Кроме глубокого отвращения она не получила ни психического расстройства, ни венерической болезни. Беременности она могла тоже не опасаться.
— Ладно, — сказала Анана. — Я не буду держать на тебя зла.
Тренн поднял брови, как бы спрашивая: «А разве ты его на меня держала?» Однако благоразумно воздержался от замечаний.
— Что ты можешь рассказать о своих спутниках? — спросил шаман. — Они твои мужья? Я спрашиваю об этом по той причине, что некоторые племена при нехватке женщин разрешают им иметь по нескольку мужей.
— Нет. Эти двое находятся под моим началом.
Имея такую возможность, Анана не могла отказаться от главенства над своими спутниками. Уртона, конечно, будет рвать и метать. Но будет вынужден принять ее лидерство, потому что этого требовала история, которая могла спасти его жизнь. Он не посмеет разоблачить ее перед туземцами.
Анана вытянула руки, и Тренн, вытащив кремневый нож, разрезал кожаные путы. Она встала и велела позвать жену вождя. Тхикка подошла надменно и гордо, оттолкнув плечом Анану. Но когда муж объяснил ей ситуацию, грязное лицо женщины побелело от страха.
— Я не хочу обижать тебя, Тхикка, — сказала Анана. — Однако тебе придется отдать
Женщина не знала, что означают такие слова, поэтому Анана перешла на язык жестов. Когда жена вождя подчинилась, Анана велела ей отнести штаны к каналу и как следует выстирать их. Но, немного подумав, сказала:
— Подожди. Я сама сделаю это. Возможно, ты не знаешь, как стирать такие вещи.
Она испугалась, что женщина найдет нож.
Вождь созвал все племя и рассказал изумленным людям, кем оказались их бывшие пленники. Туземцы ахали и охали, кричали и воздевали руки к небу. А потом женщины, которые били Анану, упали на колени, моля о прощении, и она великодушно простила их.
С Уртоны и Маккея сняли веревки. Анана поведала им, как ей удалось добиться для них свободы. Но эта свобода имела кое–какие ограничения. Выделив гостям трех мусоидов, вождь приставил к ним своих людей, которые якобы охраняли их жизни и покой. Анана подозревала, что на этом настоял шаман.
— Мы можем убежать при первой же возможности, — сказала она дяде. —
Но нам лучше остаться с ними, пока мы не найдем твой дворец. Отыскав его, мы как–нибудь перехитрим туземцев. Тем не менее я надеюсь, что поиски не затянутся. Мне бы не хотелось отвечать на вопросы, почему посланцы Властителя не могут найти такой большой дворец. — Она улыбнулась. — Ах да. Вы теперь находитесь в моем подчинении, поэтому попрошу вас вести себя соответственно. Мне кажется, шаман не совсем поверил в мой рассказ.
Уртона обиженно надулся.
— Похоже, это выгодная сделка, мисс Анана, — сказал Маккей. — Они перестанут бить нам морды. Мы будем ехать, а не идти. Трое их красоток уже признались, что хотят от меня детей. Я вижу, у них нет предубеждений к цвету кожи. Одним словом, мне это нравится.
Глава 14
Прошел еще один «день» и еще одна «ночь». Гром и молнии не утихали. Наблюдая через проход за адской бурей на побережье, Анана не понимала, как может там сохраниться что–то живое. Вождь рассказывал ей, что молнии валят лишь одну шестнадцатую часть всех деревьев и новая поросль быстро возмещает нанесенный урон. Мелкие животные пережидают ненастье в пещерах и норах, выползая оттуда только в период затишья.
А равнина к тому времени кишела зверьем, и от бесчисленных стад прибывающих животных ближайшие горы походили на пятнистых леопардов и полосатых зебр. Бабуины, дикие собаки, «моа» и большие кошки уже устали убивать.
На равнине не осталось места. Стада теснились друг к другу.
Напуганные антилопы и слоны все чаще давили хищников копытами и ногами.
Воздух дрожал от криков животных и птиц. Уши закладывало от воя, рева, щебета, мычания, лая и свиста.
Берега канала возвышались над водой на десять–двенадцать футов. Местность плавно поднималась к проходу в горах, и там высота берегов достигала максимальной точки — примерно сотни футов. Вождь приказал всем спешиться и отправил женщин с детьми на другую сторону канала. Он предчувствовал беду. Ведь в случае паники стада могли помчаться в их сторону. Женщины и дети безропотно прыгали в воду и, доплыв до противоположного берега, с трудом забирались на крутой откос.