Многоярусный мир. Весь цикл
Шрифт:
Раздвинув складки мантии, она вытащила лучемет.
— А ведь я могу сейчас убить тебя.
— Тогда поспеши и не трать время на глупые угрозы. Тебе меня не испугать.
— Ах так! Тогда получай! — яростно крикнула она и вскинула лучемет.
«Зря я так раздразнил ее, — пронеслось в голове у Вольфа. — Властители горды — слишком горды и очень быстро реагируют на оскорбления».
Но она направила оружие на Теотормона, и белый луч рассек конец одного из плавников. Заклубился дым, запахло горелой плотью. Теотормон упал на спину, разинув рот в беззвучном крике и выпучив от боли глаза.
Вала, улыбаясь,
— Какая ты злая, Вала. Злая и глупая. Я же говорил тебе, что однажды он может склонить чашу весов в нашу пользу. И возможно, от него будет зависеть, жить ли нам дальше.
Вала медленно подошла к поверженному существу и склонилась над ним. Осмотрев его, она приподняла плавник с обугленным концом.
— Он еще жив… пока. Если ты хочешь, его можно спасти. Но плавник придется ампутировать — он обгорел почти наполовину.
Роберт молча зашагал прочь.
Он попросил илмавиров помочь ему доставить Теотормона на остров. С помощью четырех пузырей морское чудовище подняли и втащили через люк. Затем его отнесли в сторону и уложили на полу «брига» — клетки с очень легкими, но крепкими как сталь прутьями из расщепленных оболочек пузырей.
Вольф сам взялся делать операцию. Влив в горло Теотормона наркотический напиток, который принес колдун-илмавир, он осмотрел несколько пил и хирургические инструменты. Весь набор принадлежал колдуну, который заботился не только о духовном, но и о физическом благе людей своего племени.
Отобрав несколько пил с зубьями акулоподобной рыбы, Роберт принялся пилить плавник чуть ниже плеча. Плоть расчленялась легко, но чтобы отпилить кость, Вольфу пришлось сменить две пилы. Колдун опалил огромную рану пылавшим факелом, на рану наложили целебную мазь. По словам колдуна, она спасала жизнь даже тем, кто обгорал наполовину.
Вала наблюдала за ходом операции и тихонько улыбалась. Когда Вольф на секунду оторвался от работы, их взгляды встретились и она засмеялась. Он вздрогнул, хотя ее прекрасный и удивительный смех напоминал звук гонга, который он слышал однажды, путешествуя по реке Газирит в стране Хамшем на третьем уровне своей планеты. Звук казался сотканным из золотистых нот, и смех Валы был таким же. Бронзовый гонг висел в темном адитуме древнего полуразрушенного храма из жадеита и халцедона. Звук приглушали каменные стены и густые заросли зеленых джунглей. Он был бронзовым, но излучал золотистые вибрации. И они звучали, как смех Валы, бронзово-золотой и в то же время какой-то неуловимо-зловещий.
— Если дать ране зажить, ему никогда не удастся отрастить новый плавник. Ты же знаешь: если рана начинает рубцеваться, восстановления тканей не происходит.
— Это уже не твоя забота, — ответил он. — Ты сделала все, что могла.
Она фыркнула и стала подниматься по узкой винтовой лестнице на главную палубу. Вольф выждал некоторое время и, убедившись, что шок Теотормона миновал, последовал за ней.
Принятых в племя фрииканов обучали новым обязанностям, и Роберт с интересом понаблюдал за их муштрой. Потом он спросил у Дагарна, чем питаются огромные газовые растения. Ему казалось, что запасы корма должны быть довольно большими, ведь на острове насчитывалось по меньшей мере четыре тысячи пузырей, каждый размером с отсек цеппелина.
Дагарн объяснил, что растущий пузырь не нуждается
Сославшись на занятость, Дагарн ушел. Тень от луны сползла с острова, и над ним вновь засиял дневной свет. Абута с силой натягивала удерживающие ее веревки. В конце концов вождь решил, что газа для взлета накопилось достаточно. Каменные якоря были подняты и веревки, обмотанные вокруг деревьев, обрублены. Летающий остров стал медленно подниматься; ветер подхватил его и понес. Какое-то время абута лежала на высоте ста пятидесяти футов, но когда газ полностью заполнил пузыри, она поднялась на пятьсот футов. Дагарн приказал приостановить питание бактерий. Он лично осмотрел весь остров и вернулся на мостик только через несколько часов.
Вольф спустился вниз навестить Теотормона. Колдун доложил, что их пациент идет на поправку быстрее, чем можно было ожидать.
Роберт поднялся по лестнице на вершину боковой стены. Здесь он встретил Луваха и Паламаброна — прекрасно сложенного красавца, самого темнокожего в их семье. Его коническую шляпу с шестигранным ободом по обеим сторонам украшали изумрудно-зеленые фигурки сов. Черный плащ со стоячим воротником и эполетами в форме львов, приготовившихся к прыжку, был подбит зеленовато-мерцающим материалом с узором — трилистник, пронзенный окровавленным копьем. На сине-зеленой рубашке выделялся кант с изображением белых черепов. Талию стягивал великолепный кожаный пояс с золотой отделкой, расшитый алмазами, изумрудами и топазами. Мешковатые штаны в черно-белую полоску доходили до икр. Наряд завершали ботинки из мягкой светло-красной кожи.
Удивительно красивая фигура — предмет гордости Паламаброна — была результатом действия особых устройств. Он кивнул в ответ на приветствие Вольфа и ушел. Взглянув ему вслед, Роберт тихо рассмеялся.
— Паламаброн всегда старался не замечать меня. Я бы встревожился, если бы его отношение ко мне изменилось.
— Пока мы здесь, на летающем острове, они ничего не предпримут, — сказал Лувах. — Если, конечно, поиски не затянутся. Интересно, сколько на это уйдет времени? Мы можем вечно летать над морем, но так и не найти врата.
Вольф окинул взглядом красные небеса, зелено-синий океан и оставленный ими остров — кусочек дрейфующей суши, который с высоты казался не больше монетки. Над головой, истошно крича, кружили белые птицы с огромными крыльями. Желтые изогнутые клювы и обведенные оранжевыми кругами глаза придавали им такой вид, словно они знали обо всем на свете. Одна из птиц уселась неподалеку от братьев и, вытянув шею, уставилась на Роберта зеленым немигающим глазом. Вольф вспомнил о воронах многоярусного мира. А что если в этих не по-птичьи огромных черепах находятся частички человеческого мозга? Не исключено, что они — соглядатаи Уризена. Ведь отец должен был позаботиться о средствах наблюдения, иначе не получил бы полного удовольствия от своей игры.