Мною прочитано
Шрифт:
– А ты думал! Фирма веников не вяжет.
– Аркаш, а жизнь-то налаживается, а?
– О, заикаться перестал. Хорошо пошла… Наливай.
– Не гони лошадей, успеем, вся ночь впереди.
– Алё, у меня отгул. А ты?
– У меня библиотечный день.
– Ты кого лечишь, мышь канцелярская?
– Серьёзно, говорю. Сначала в Инженерный, в архивы, потом в Публичку. Заскочу минут на двадцать-тридцать, отмечусь, и домой.
– Надо Ташке сказать, чтоб ложилась, а то сидит, поди, дожидается, когда угомонимся… Слышь, Сань, а давай в шахматы?
–
– Ну, эт как поглядеть, кто кого драл.
– Сейчас поглядим… Пешки бери.
– …В какой руке?
Я ткнул пальцем в сжатый кулак.
– В левой.
– Блин!.. Как ты это делаешь?
– Аркаша, это называется мастерство… Ну всё, капец тебе, Хазарин.
И я сделал ход ферзевой пешкой.
– 2 -
Полтора месяца пролетели как один день, даже выспаться удавалось не всегда. С Казариным виделись раза три, наверно, дома у них не появлялся с мая. Правда, на службе не напрягали, догадывались, что человек я временный, – до очередного звания, потом перевод в прокуратуру, что и было основной задачей после окончания института. Ещё повезло с операми. Народ подобрался компанейский и отзывчивый, с ментовским юморком, – и нальют, при случае и морду набьют. В общем, всё как у людей, хотя себя людьми считали наполовину. Я их понимаю, сам опером лямку тянул не один год. Чуть умом не тронулся.
В отделе, конечно, появлялся урывками между библиотекой и "Рудгеофизикой".
Существовал в режиме нон-стоп, – в пять утра с Бруксом пробежка в рощицу за Выборгским шоссе, отстрелял полобоймы, и домой. Завтрак, потом в сорок третье на Горьковскую или сразу на Гоголя одиннадцать. Общался с технарями, – рабочие, инженеры, набирался новой совершенно для меня информации, от количества которой тошнило как при пищевом отравлении, не говоря уж о постоянной головной боли. Конечно, девяносто процентов выветрится из бестолковки через несколько недель. А мне больше не надо было, да и десяти процентов хватило бы за глаза и за уши. И утешал скорый выход "в поле".
– Виктор Геннадьевич, ра-азрешите?
– Заходи, капитан. Как успехи?
– Устал.
– На том свете отдыхать будешь. Подвижки есть?
– В целом, я г-готов.
– Жерново, ты завязывай со стрельбой, Контору разоришь на патронах.
– Никак нет, не ра-азорю, т-товарищ майор!
– Хватит уже… Как результаты?
– Хорошо, тащ майор!.. Мне бы ещё в т-темноте пострелять…
– По кому стрелять собрался, боец?
– Т-товарищ майор…
– Ладно, завязывай, я сказал, сигналы поступают.
– Есть за-авязывать!
– Садись… Бумаги у рудокопов выцыганил?
– Т-так точно, выцыганил.
– Хорошо… Удостоверение… – майор небрежным жестом кинул передо мной красные корочки, – билеты на шестнадцатое июля. Нормально?
– Самая жара.
– Переживёшь… Деньги… Много не пей.
– Виктор Геннадьевич…
– А то
– П-по жаре пить – себя не любить. Да и… это… не до пьянок будет.
– Надеюсь… Контакт в Кемерове… адреса для отчётов… каждые два дня, отправлять будешь из разных отделений, чем больше – тем лучше. Раз в неделю плюс сорок восемь часов доклад по межгороду.
– Оружие?
– Сдашь командиру экипажа, в Новосибирске вернут. Дальше автобусом, это ещё часов пять… или четыре… Не помню.
– А как?..
– Документы оставишь в камере хранения Толмачёва. На обратном пути заберёшь.
– Камеры п-проверяются через т-трое суток!
– В нашу камеру, не переживай.
– Что с билетами на автобус?
– Отправляются каждый час, купишь прямо на автовокзале… Да, ещё… По приезде сразу доложись, мне наверх семафорить. Ферштейн, "боец невидимого фронта"?
– Яволь, герр майор!
– Всё, Саша, прощаемся… Возвращайся, а то мне орден не дадут. Или медаль хотя бы.
– Д-да ладно вам, на курорт, м-можно сказать, еду.
– Знаем эти курорты… Отцу привет передавай.
– Ему не п-понравится.
– Ничего, переживёт. Я же с уважением, как к старшему товарищу.
– Хорошо, п-передам.
– Всё, проваливай, мне ещё работать…
– Товарищ майор, ра-азрешите вопрос?
– Слушаю, внимаю.
– Какие мои п-перспективы в милиции?
– Не дёргайся, голубь сизокрылый, побудь старлеем. В стране грядут серьёзные перемены. И чем больше звёзд, тем больше с ними проблем. Оно тебе надо?
– Да как бы нет…
– А на нет и суда нет. В деньгах пока не нуждаешься, надеюсь?
– Слава Богу…
– Ну вот и закрыли тему. Посиди в дознавателях, набирайся опыта.
– К-куда больше…
– Скучно стало?.. Перетащим в опера, вспомнишь молодость.
– Лучше в участковые.
– Мечтай молча… Ну всё, Жерново, иди. В аэропорт не приеду.
– Сань, когда обратно?
– В первой половине августа, если сложится.
– А если нет?
– Аркаш, ну что ты как маленький… Поживём, увидим.
– На днюху, значит, не ждать.
– Не ждать…
Мы сидели на втором этаже в пельменной на Невском, напротив метро "Маяковская". Заказали ещё по пятьдесят.
– К нам зайдёшь?
– Зачем?.. с Бруксом повидаться?.. Завтра из дома на такси прямо…
– Ты так и не сказал, – едешь или летишь.
– Предположим, еду. Тебе-то что за дело?
– Темнила ты, Саня… Что за секреты?
– Аркаш, завязывай уже, пять лет одно и то же.
– Вот как из Ташкента вернулся, тебя как будто подменили.
– Алё, гараж! Мы с тобой только в восемьдесят третьем познакомились.
– Мужики говорили.
– Слушай больше мужиков разных.
– Это наши пацаны разные? Ты за метлой следи, друг.
– Хазарин, что за наезд?.. от перенедопития?
– Ладно, проехали…
В молчании просидели минут пять, уткнувшись в тарелки…