Мобильник

Кинг Стивен

18

— Я в порядке, — крикнул Клай, подхватив свой портфель и ставя его на регистрационную стойку. Можно возвращаться, подумал он. Правда, оставалось еще одно дельце.

Он оглянулся, обходя регистрационную стойку, и увидел, что один проем из-под разбитой стеклянной панели чуть светится, плавая в окружающей темноте, и частично закрыт двумя силуэтами, выделяющимися на фоне уходящего дня.

— Я в порядке, по-прежнему в порядке, только загляну в его кабинет, все еще в порядке, все еще…

— Клай. — Голос Тома переполняла тревога, но в этот момент Клай не смог ответить и успокоить Тома. По центру кабинета, под высоким потолком висела люстра. А

на люстре, похоже, на шнуре, каким подвязывают портьеры, висел мистер Рикарди. С белым пластиковым мешком на голове. Клай подумал, что это один из тех мешков, какие выдают гостям, чтобы положить в них вещи, которые нужно постирать или почистить. — Клай, ты в порядке?

— Клай? — пронзительно выкрикнула Алиса на грани истерики.

— В порядке, — услышал он себя. Рот действовал сам по себе, обходясь без команды мозга. — Я все еще здесь. — Он думал о том, как выглядел мистер Рикарди, когда говорил: «Я останусь на своем посту». Слова прозвучали высокопарно, но глазами, испугом и покорностью судьбе, которые читались в них, он напоминал маленького енота, загнанного в угол гаража большим злобным псом. — Уже иду.

Он попятился, словно мистер Рикарди мог выскользнуть из самодельной, из шнура для портьер, петли и прыгнуть на него в ту самую секунду, когда он повернется к двери в кабинет спиной. Теперь он не просто боялся за Шарон и Джонни. Его накрыла с головой волна тоски по дому, по ним, и чувство это было таким сильным, что он вдруг вспомнил свой первый день в школе, когда мать оставила его у ворот школьной площадки. Другие родители входили в ворота вместе со своими детьми, но мать сказала ему: «Иди, Клайтон, это твоя первая классная комната, все у тебя будет хорошо, мальчики должны самостоятельно переступать этот порог». Но прежде чем последовать ее словам, он постоял у ворот, наблюдая, как она уходит по Кедровой улице. В синем пальто. И вот теперь, стоя в темноте, он еще раз прочувствовал на себе, что тоска по дому может быть сильной до тошноты.

Том и Алиса — хорошая компания, но как же ему хотелось оказаться рядом с теми, кого он любил.

Обойдя регистрационную стойку, он повернулся лицом к улице и пересек вестибюль. Подошел достаточно близко к двери, чтобы различить испуганные лица своих новых друзей, когда вспомнил, что вновь забыл этот гребаный портфель и теперь нужно возвращаться. Берясь за ручки, он нисколько не сомневался, что вот сейчас из темноты за стойкой вытянется рука мистера Рикарди и сомкнется на его руке. Этого не произошло, но над головой снова грохнуло. Что-то там оставалось, что-то продолжало рушить все вокруг себя и в темноте. И это что-то до трех часов дня было человеком.

Он уже оставил за спиной половину расстояния, отделявшего регистрационную стойку от двери, когда единственная, питающаяся от аккумулятора лампа аварийного освещения вестибюля мигнула и погасла. Это нарушение правил противопожарной безопасности, подумал Клай. Я должен написать жалобу.

Он протянул портфель. Том его взял.

— Где он? — спросила Алиса. — Его там не было?

— Мертв. — Мысль о том, что надо бы солгать, мелькнула в голове, но он не думал, что сможет. Слишком велико было потрясение от увиденного. Как человек мог наложить на себя руки, повеситься? Он не понимал, как такое вообще возможно. — Самоубийство.

Алиса заплакала, не зная того, что сама умерла бы у входной двери отеля, если бы Клай с Томом послушали мистера Рикарди. А вот Клай об этом помнил. И тоже с трудом сдерживал слезы, потому что мистер Рикарди проявил себя человеком. Такое свойственно большинству людей, если им предоставляется шанс.

С запада, по темной улице, со стороны Коммон до них долетел крик, слишком громкий, чтобы исторгнуться из человеческих легких. Клай решил, что так, должно быть, трубит

слон. В крике не было боли, не было радости. Одно безумие. Алиса прижалась к нему, он обнял ее. И словно прикоснулся к электрическому кабелю, по которому проходил ток высокого напряжения.

— Если мы собираемся сматываться отсюда, не будем с этим тянуть, — сказал Том. — Если не нарвемся на неприятности, то сможем, идя на север, добраться до Молдена и провести ночь в моем доме.

— Чертовски хорошая идея, — оживился Клай.

Том осторожно улыбнулся.

— Ты действительно так думаешь?

— Действительно. Кто знает, может, нас там уже поджидает патрульный Эшленд.

— Кто такой патрульный Эшленд? — спросила Алиса.

— Полицейский, с которым мы встретились около Коммон, — ответил Том. — Он… скажем так, он нам помог. — Втроем они шагали на восток, к Атлантик-авеню, сквозь падающий с неба пепел и вой сирен. — Конечно, мы его не увидим. Клай пытается шутить.

— Хорошо, что хоть кто-то пытается, — отозвалась Алиса. — На тротуаре, рядом с урной, лежал синий мобильник с треснутым корпусом. Алиса, не сбившись с шага, ударом ноги отправила его в сливную канаву.

— Отличный удар, — похвалил ее Клай.

Алиса пожала плечами.

— Пять лет играю в соккер [31] , — и в этот момент зажглись уличные фонари, словно намекая, что еще не все потеряно.

Молден

31

Соккер — так в США называют привычный всем футбол.

1

Тысячи людей стояли на мосту через реку Мистик [32] и наблюдали, как между Коммонуэлс-авеню [33] и Бостонским портом все горит или еще только загорается. Ветер с запада не стихал и оставался теплым даже после захода солнца, а пламя ревело, как в топке, гася звезды. Из-за горизонта поднялась полная и крайне отвратительная луна. Иногда дым закрывал ее, но куда чаще этот выпученный драконий глаз сиял в чистом небе и смотрел вниз, отбрасывая затуманенный оранжевый свет. Клай подумал, что это луна из комикса-ужастика, но ничего не сказал.

32

Мост через реку Мистик — одна из достопримечательностей Бостона.

33

Коммонуэлс-авеню — центральная улица района Бэк-Бей. Спланирована на манер парижских Больших бульваров. Застроена красивыми старинными домами.

Вообще мало кто говорил. Люди на мосту смотрели на город, который так недавно покинули, наблюдали, как языки пламени добрались до дорогих кондоминиумов на набережной и начали их пожирать. Над поверхностью воды неслись, перемешиваясь друг с другом, трезвон и завывания различных видов сигнализации, в основном пожарных и автомобильных, на которые накладывался вой сирен. Какое-то время один, усиленный динамиками, механический голос твердил горожанам: «ПОКИНЬТЕ УЛИЦЫ», потом второй начал советовать: «УХОДИТЕ ИЗ ГОРОДА ПЕШКОМ ПО ГЛАВНЫМ УЛИЦАМ, ВЕДУЩИМ НА ЗАПАД И СЕВЕР». Эти две противоречащие друг другу рекомендации несколько минут конкурировали между собой, прежде чем первый голос («ПОКИНЬТЕ УЛИЦЫ») смолк. А через пять минут угомонился и второй («УХОДИТЕ ИЗ ГОРОДА ПЕШКОМ ПО ГЛАВНЫМ УЛИЦАМ, ВЕДУЩИМ НА ЗАПАД И СЕВЕР») и остались только голодный рев раздуваемого ветром огня да ровный, низкий хрумкающий звук (Клай подумал, что с таким звуком, должно быть, рвутся от жара оконные стекла).