Моцарт и Сальери
Шрифт:
Там - в ярких красках праздничных нарядов!
В сиянье солнца! В чистоте небес!
Бежать от жизни... Ты же трус, Сальери.
Сальери:
Жизнь наша - не движенье по прямой,
а долгое блужданье в Лабиринте,
где по углам таятся Минотавры.
Им несть числа. Стоглавы. Многолики.
Бессмертную! Единственную Душу
готовы рвать бесовскими когтями.
На тысячу! На десять тысяч
душонок мелких, серых и невзрачных.
Их
(впервые приподнимается с кресла, кричит, указывая пальцев на камзол Моцарта, на бутыль, на женский портрет)
Вот - Минотавр!.. И то! И - это!..
(опускается в кресло, прежним тоном)
Вот, что, с пути сбивая, губит нас.
Не разминуться - всюду минотавры.
Но мы - в служении у Муз. В служении!
Не в слугах праздных. Мы - не для себя.
И коль талант - тщеславию утеха,
когда в величии он обращен
к себе лицом - и только, он - дерьмо!
Воняет, хоть и блещет позолотой.
Талант - есть свойство наших душ
во многих душах отражаться.
Мы - миг. Мы заглянули в мир
так ненадолго! Наши души - тень.
Да - тень... Представь: вот мы под фонарем,
и тени прилегли у наших ног.
Шаг в темноту - и тени нет, как нет.
Но вот я умер. На ходу. Внезапно.
Безносая сразила. Я упал.
И - нет меня. Недвижен. Там. Далеко.
Фонарь мерцает. Умер. Тень живет.
Она, змеей вкруг тела извиваясь,
живет. А тело - смрад и тлен.
Мы все Творцом воссозданы из праха,
чтоб, промелькнув, рассыпаться во прах.
Мы - прах. Не мы бессмертны - души.
Моцарт:
Сальери! Мы - не все. О чем ты?!
Их Бог - для всех, а наш - он для немногих.
Так мало! Так печально мало нас!
Мы - праздник мира. Вечный праздник мира,
и мы ль не заслужили в мире праздник?
Не там, за гробовой доской. А здесь. Сегодня.
Ты сам сказал: мы - ненадолго.
И одаряя гением других,
ужель себя мы одарить не смеем?
Вот, кстати, сон мне снился. Ты не дал
докончить мне. А он меня так мучит.
Мне снилось: ты и я. Но как-то смутно.
Мне снилось: перед зеркалом - один.
Другой - как отражение в холодном
зеркальном блеске.
Но - как туман. Я знал, что это мы,
но кто - предмет? Кто - в зеркале? Я тщился
вглядеться. Разобраться. Но - увы!
Вдруг это знак, что мы с тобой едины?
Ведь мы - Творцы. Мы - братья в ремесле.
Наш суд - не здесь. Он там, на небесах.
Я
Сальери:
Твой сон понятней лепета ребенка.
Но ты... не прав. Мы оба - не предметы.
Мы - зеркала. И как ни ставь нас ближе,
мы вечно будем отражать друг друга.
Талант нам, Моцарт, дан не для себя.
Когда в душе пылает негасимо
божественный огонь - неси другим!
Пускай в замшелых, огрубевших душах
блеснет надеждой божеская искра.
И если есть талант - работай!
Ходи в рванье! Дрянное пей вино!
Живи в грязи! С собакой ешь из миски!
С кухаркой спи, иль с тою же собакой!
Не мойся в бане! В церковь не ходи!
Но все, чем обделяя
Иных, Господь тебе отдал - верни!
Верни сторицей! Все! И даже больше!
Трудись как скот! И сам стань хоть скотом!
Ты думаешь, что люди любят нас?
Нет, тени наши - наш талант бессмертный.
И если мы зароним божью искру
нам все простят: и нищету, и грязь.
Нас бережно придумают другими:
красавцами в пылающих камзолах,
галантными любимцами Фортуны,
Мы в памяти чужой пощеголяем,
когда теперь в замызганных халатах,
покинув свет, скрипя плохим пером,
себя до дна сумеем исчерпать,
покуда сердцем бодрствуем.
И слезы роняем на бумагу новой нотой.
Моцарт:
Всё - люди... Люди. Что тебе до них?
Как я вас всех до боли ненавижу!
Яд слов твоих лишил покоя душу.
Найти пытаясь ниточки конец,
какой клубок запутал я... О Боже!
Зачем ты наградил меня талантом?
Когда бы знать, какая это мука
я б ни за что на свет не появился!
Но ты - лукавый фарисей! Злословец!
Ты... червь могильный! Старый блудослов!
Я месть придумал. Я создал такое,
что содрогнется Ад. И Страшный Суд
тебе покажется приятельской пирушкой.
Ты говорил - далек наш суд? Он - близок!
Он на столе. Смотри: беру бокал.
Теперь - вино. Теперь я сыплю яд...
Сиди, Сальери! Ты всего лишь зритель
и ничего не в силах изменить.
Смотри: я пью!
(выпив, роняет бокал)
Все. Суд свершен.
Мне, право, даже жаль тебя, Сальери!
Тебя осудят те, кому свой гений
ты собирался щедро раздарить.
Тебя в веках возненавидят люди!
И предадут презрительно забвенью,
и образ твой! И музыку! И ноты!