Моцарт в джунглях
Шрифт:
Сэмюэла стали считать молодым дарованием. Он выиграл конкурс «Музыкальные таланты нашей школы», проводимый радиостанцией WQXR, и вышел на сцену Карнеги-холла, где сыграл рахманиновский концерт для фортепиано № 2 с Нью-Йоркским филармоническим оркестром. Сольная карьера казалась неизбежной, но беспокойный Сэмюэл решил поступить в Хантер-колледж.
Преподаватели поставили его аккомпанировать ирландскому католику, тенору, который уже завершил свою детскую карьеру певца. С шести лет маленький Бобби Уайт пел на радиошоу у Фреда Аллена и Керна Кайсера, выступал вместе с Бингом Кросби и другими знаменитостями того времени. С появлением телевизора Уайт принялся искать для себя новый образ, одновременно получая степень
Во время первой же репетиции в кабинете Хантер-колледжа Сэм нервно мял ноты, заранее извиняясь. Бобби проклинал музыкальное отделение за то, что они прислали ему плохого пианиста. Он протянул Сэму музыку к арии из «Магнификата» Баха, медленно и четко пояснил:
– Это не ля-мажор. Это фа-диез минор. – Обе тональности обозначаются тремя диезами, а этот парень, Сэм, выглядел идиотом.
– Хорошо, – прошептал Сэм, – я постараюсь.
Он сыграл арию идеально. Эти двое постоянно выступали вместе и стали близкими друзьями, хотя Бобби был геем и католиком, а Сэм – гетеросексуалом и евреем. Сэм отвез своего нового друга домой в Бронкс и представил родителям. Молли подала ему не одну, а целых три свиные отбивные, с таким восхищением он разглядывал ее кухню, застеленную толстым пергаментом, идеальную, как игра ее сына.
«Что еще нужно для счастья? – думал Бобби. – Еда отличная, у дверей стоит «Кадиллак», а мальчик умеет читать с листа».
Парочка зарабатывала по пятьдесят долларов, выступая на церковных завтраках. Сэм продолжил учиться в Джульярдской школе у Серджиуса Кагена и Ирвина Фрейндлиха. Он женился на певице и переехал на Джерард-авеню, в дом напротив стадиона «Янкиз», так что хоум-раны Роджера Мэриса мог считать по крикам со стадиона.
Он начал зарабатывать игрой на пианино неплохие деньги, но как и большинство классических музыкантов в начале шестидесятых, брался за любую работу, которая позволила бы платить за квартиру. В Карнеги-холле он сыграл один концерт, аккомпанируя певице Каролин Рэни, второй – со слепым скрипачом Рубеном Варга и третий с игроком на концертине, который упал в обморок на сцене, из-за чего выступление отменили. За деньги он записал пластинку с «поющей леди» Айрин Уикер, которая вышла замуж за брата нефтяного магната Арманда Хаммера. Пластинка Уикер продавалась с яркой книжицей, которая помогала родителям с «ранним развитием ребенка». Сэм сыграл песенку про звездочку для каждой буквы и цифры.
Он присоединился к преподавательскому составу Джульярдской школы в ее гранитной крепости над Колумбийским университетом и добился признания аккомпаниаторов, которым мало платили и которых мало ценили. Но стоило Сэму попробовать успех на вкус, как его брак развалился и здоровье сильно ухудшилось.
Сэм переехал в пятикомнатную квартиру с ванной на кухне, за которую он платил восемьдесят пять долларов в месяц. Здание на углу Пятьдесят шестой улицы и Десятой авеню принадлежало его брату Мартину. Бобби жил этажом выше и частенько забывал заплатить за квартиру. Поскольку денег было мало, Сэм стал собирать вокруг себя круг художников, меценатов и журналистов, которые долгие годы обеспечивали его деньгами, связями и работой.
В 1965 году сердце Сэма снова напомнило о себе – он измотал его выступлениями, уроками и концертами. В ужасе он побежал к врачам. Его обвешали какими-то диагностическими устройствами, и чтобы успокоить пациента, заботливо включили классическую музыку. Сэм вышел из себя и в какой-то момент взорвался: «Все не так!» Машины немедленно отключили и трубочки повытаскивали. Только потом врачи поняли, что ему не больно – по крайней мере, физически, – а что его раздражает это исполнение концерта для виолончели Дворжака.
Новые технологии могли справиться с болезнью Сэма: «полная хирургическая коррекция» закрыла бы отверстие между желудочками. Обычно это последняя операция, которая требуется
Выйдя из больницы девятого ноября, Сэм решил, что на самом деле умирает, когда ехал с матерью в такси по трассе ФДР и огни его прекрасного города вдруг погасли. Молли и таксист тоже это увидели – глобальная авария 1965 года обесточила все побережье. Поскольку его родители жили на одиннадцатом этаже дома, а лифт не работал из-за отключенного электричества, Сэм вскарабкался по пяти пролетам в квартиру Мартина.
Через несколько месяцев он женился на художнице Роде Росс, отметил свадьбу в квартире виолончелиста Леонарда Роуза в Хэйстингс-он-Гудзон и отправился в напряженный гастрольный тур. Он аккомпанировал таким звездам, как Жаклин дю Пре, Леонард Роуз, Ицхак Перлман, Мстислав Ростропович, Йо-Йо Ма, Хайме Ларедо, Джесси Норман и Беверли Силлс, играл на первом концерте Линна Харрелла, Роберта Силвестера и флейтистки Полы Робинсон, выступал вместе со Стивеном Кейтсом, серебряным медалистом международного конкурса имени П. И. Чайковского в Москве в 1966 году. Играя по две сотни концертов в год, он разрывался между городами, музыкантами и репертуарами.
Когда в 1969 году Джульярдская школа переехала с Клермон-авеню в Линкольн-центр, Сэм стал давать уроки в современной студии. К сожалению, школа – как и весь Линкольн-центр – не могла платить преподавателям нормальные деньги или хотя бы оплачивать медицинскую страховку.
«Любое учреждение в составе Линкольн-центра работает кое-как… То же случится и с Джульярдской школой», – сказал ее директор Джон Драй на открытии школы. После переезда расходы на содержание образовательной программы выросли в четыре раза, а требования профсоюза рабочих сцены ставили под сомнение существование театра. В «Нью-Йорк Таймс» писали, что Джульярдская школа полагается на престиж, пытаясь заполучить преподавателей, которые могут зарабатывать деньги в другом месте.
К 1972 году Бобби Уайт заработал достаточно, чтобы наконец уехать из дома Мартина на Пятьдесят шестой улице. После репетиции флейтист Томас Найфенгер высадил его на углу Девяносто девятой и сообщил, что здесь живет очень много музыкантов. Стоило Бобби постучать в дверь, как симпатичный блондин-контрабасист, с которым они были знакомы, втащил его внутрь, в Аллендейл, к агенту по недвижимости Руди Рудольфу.
Сам Аллендейл был не непригляден, но трехкомнатная квартира в соседнем здании, принадлежавшем тому же хозяину, выглядела куда лучше. Выписывая чек на двести восемьдесят долларов ренты, залог и триста долларов взятки, Бобби подумал, что это – куча денег. Но толстые стены, швейцар и окна на респектабельную Вест-Энд-стрит явно подтверждали, что он продвинулся по социальной лестнице вверх.
То же случилось и с Сэмом. Они с Родой нашли довоенную квартиру неподалеку от Бобби, на углу Вест-Энд-Стрит и Восемьдесят Третьей, где Рода родила маленькую девочку, которую назвали Софи. Сэм постоянно работал: концерт с Родой в театре Таунхолл, на следующий вечер – выступление с Бобби в университете Рокфеллера, тур по трем городам Флориды и гастроли в Пеории, Ютике и Галвестоне с Ицхаком Перлманом. Сэм никогда не поддавался волнению и боролся со страхом постоянными репетициями. Он повторял и повторял мелодии с сотнями вариаций ритма, темпа и фразировки. От практики зависело его выживание, и он репетировал при каждой возможности. Практика владела им, практика и Валиум, который «превращал дикую панику в тихую истерику», по его же собственным словам.