Моцарт в джунглях

Тиндалл Блэр

Поскольку эта школа была в некотором роде единственной в стране, после десяти лет работы у нее было множество успешных выпускников. Флейтистка Рени Сиберт и скрипачка Дон Ханна играли в Нью-Йоркском филармоническом оркестре, баритон Джон Чик пел в Метрополитен-опера, пианистка Марго Гаррет преподавала в Джульярдской школе, а другие начали сольные карьеры – например, виолончелистка Шарон Робинсон и флейтист Рансом Уилсон. В школе работали отличные преподаватели, например, скрипачка Элен Ли Ричи, которая получила премию Наумбурга в 1958 году, и квинтет деревянных духовых, который в полном составе переехал из Нью-Йорка.

Когда мы вылезли из машины, мне показалось,

что я заметила Форреста. Я не хотела его видеть: летом он меня все-таки бросил. Мы с Брюсом отвернулись и двинулись к столовой сквозь строй крошечных девочек в черных трико. На стойке регистрации симпатичная пожилая дама разглядывала пишущую машинку. Она выглядела как типичный волонтер – из тех, которых художественные группы очень ценят, потому что те помогают им оставаться на плаву. Как и многие женщины той эпохи, интересовавшиеся культурой, она, скорее всего, не работала и полагала, что ее волонтерство помогает мужу заводить связи во время посещения концертов и благотворительных мероприятий с другими местными меценатами.

– Дата рождения, дорогуша? – спросила она.

Тут мне внезапно пригодилась математика.

– Второго второго пятьдесят седьмого, – спокойно сказала я, прибавив себе три года. Теперь мне стало восемнадцать. Брюс косо посмотрел на меня, но ничего не сказал. В его частной школе ученикам запрещалось даже водить машину. Тут, в Школе искусств, я смогу покупать пиво раньше, чем сяду за руль. Сердце у меня громко колотилось в тишине, но старушка отрезала желтую карточку с фамилией и сунула ее в ламинатор.

В спальнях старшеклассников толпились новички. Куча балерин испортила гендерное соотношение до трех к одному в пользу девочек. С некоторыми из них я познакомилась в родном городке. И еще с фаготисткой по имени Одри. Одри, красивая и талантливая, искала утешения в музыке, потому что ее семья недавно лишилась дома.

Я познакомилась с начальницей общежития Сарой, типичной фанаткой, которых я уже узнавала. Смущенная нашими талантами, она забывала, что мы всего лишь дети. Приветствуя учеников, Сара нервно смотрела в пол, как будто общалась со знаменитыми музыкантами за кулисами, а через мгновение забывала о смущении и с восторгом представляла нас друг другу.

Встретившись со своими новыми одноклассниками за еще горячим печеньем, я очень удивилась двум вещам. Во-первых, многие девочки казались хрупкими, как китайские фарфоровые статуэтки. Во-вторых, в них чувствовалась какая-то зрелость и осторожность – дома я не замечала за своими одноклассниками ничего подобного. Эти подростки явно могли позаботиться о себе, как будто им предстояло всю жизнь прожить в одиночестве. Они хотели выступать и найти себя на сцене. Я очень хорошо их понимала.

Теперь, уехав из дома, я, наверное, тоже изменюсь? Я казалась странноватой: толстенькая, в очках, с южным акцентом. Я надеялась, что к концу этих трех лет превращусь в прекрасного лебедя, играющего перед восхищенной публикой. Я не знала точно, как это происходит, но хорошо помнила Арлин, которая из скромной учительницы вдруг стала могущественной Царицей Ночи.

Сара представила меня блондину примерно моего возраста. Я видела, как он выгружал длинный прямоугольный кейс с инструментом из кузова лимонно-зеленого «Дацуна». Я подумала, что это чей-то брат, потому что он выглядел слишком приличным на фоне ярко одетых учеников, но я быстро научилась не судить о своих одноклассниках поспешно.

Рубашки на пуговицах, которые носил Джоффри, выдавали его аристократическое происхождение. Семья из ярых сторонников сегрегации и фагот довершали образ. И мало было

ему таких жутких родственников, так еще отец недавно погиб в авиакатастрофе. Его мать, художница, решила, что Джоффри гей, и отправила его в Школу искусств вместо военного училища, куда хотел он сам. Джоффри учился играть всего несколько месяцев и не знал, хочет ли он сделать карьеру музыканта.

Еще там были Третики: Клиффорд, Ноэль и Дрю. Им не было и трех лет, когда их отец, скрипач, погиб и их отправили к разным родственникам. Встретившись впервые, они играли в память о своем отце, которого знали только по записям.

Клиффорд, самый старший, талантливый флейтист, вел себя по-отцовски не только по отношению к брату и сестре, но и ко всей школе. Он снимал какие-то любительские фильмы, хранил в кармане мастер-ключ от кампуса и мог отмычкой завести любую машину на парковке. Он с удовольствием расстался с прошлогодним соседом по комнате, неряшливым балетным танцором из Арканзаса, Патриком Бисселлом, который разливал пиво по всей комнате и слушал рок днем и ночью. Место Патрика занял задумчивый скрипач, отец которого владел огромной империей безалкогольных напитков на Среднем Западе.

Ноэль танцевала ведущие партии, а заодно играла на итальянской скрипке восемнадцатого века, принадлежавшей их отцу. Она ввела меня в круг балерин, секретный мир маленьких девочек, мечтающих о большой сцене. Они приехали из крошечных городков по всей Америке учиться у знаменитых преподавателей Школы искусств Северной Каролины и надеялись подписать контракты с труппами из больших городов. За десять лет работы наша школа прославилась как одна из лучших балетных школ для юных танцоров.

Соседка Ноэль, Элизабет, приехала из Лаббока (Техас), где ее родители занялись преподаванием, закончив оперную карьеру в Европе. Элизабет пришлось очень рано уехать из дома. Если балерина не попадёт в серьезный театр к восемнадцати годам, ей уже не стать профессионалом. Мать отправила ее в Школу искусств Северной Каролины, но опасалась, что Элизабет не получит приличного образования.

В соседней комнате жила Кристина. Она привезла свою валторну из городишки в Монтане с населением в двести пятьдесят человек. Лучшее, что могло там ждать девочку – отучиться в местном колледже и вернуться на ферму, к мужу. Однажды зимой пианистка Лили Краус выступала в Грейт-Фолс, единственном большом городе между Биллингсом и Калгари. Кристина была еще совсем крошкой и почти не заметила музыки – она смотрела на длинное платье Краус, расшитое пайетками. В прерии приехала принцесса. В это мгновение Кристина решила, что такое платье поможет ей добиться лучшей жизни.

Школа искусств Северной Каролины, открывшаяся в 1965 году, призвана была удержать талантливых студентов с юга дома. До этого юным музыкантам приходилось уезжать в Джульярдскую школу или даже в Европу, поскольку учиться недалеко от дома было невозможно. Старшие классы открылись позже, также как отделения танца, драматического искусства и живописи.

С политической точки зрения проект выглядел спорным. Политиков осуждали за трату общественных средств на «танцы на пуантах», но губернатор Терри Сэнфорд настоял на своем. До этого штат занимал сорок пятое место по тратам на образование. Теперь деньги потихоньку потекли. В частности, был запущен телемарафон, благодаря которому фонду Форда удалось собрать миллион долларов за двадцать четыре часа. Магнаты из Северной Каролины, разбогатевшие на табаке, мебели и текстиле, тоже поддержали проект – им нужны были актеры и исполнители для художественных центров, которые только начали строить в Америке.