Модель и кутюрье
Шрифт:
Софи охватило радостное нетерпение. О подобном отдыхе она и не мечтала. От желания поскорее увидеть стройных тонконогих животных, их умные морды, мягкие бархатные губы, блестящие добрые глаза у нее защекотало в носу. Ей показалось даже, что она уже слышит приглушенное лошадиное фырканье, стук сильных копыт о землю.
— И что я должна с собой взять? — спросила она, напрочь забывая о своих неудачах, о вине перед Вассоном, о предстоящей Неделе моды в Милане и о несданных экзаменах.
— Ничего, — ответил Филип. — Все необходимое тебе выдадут на месте.
— Хорошо, — сказала Софи, улыбаясь, как ребенок при виде любимых лакомств.
— Итак, план одобрен, — констатировал Филип, и по его голосу она поняла, что он доволен. — Теперь скажи, где ты живешь.
Софи назвала адрес.
— Буду у тебя минут через сорок пять.
— Жду.
Ровно через три четверти часа «бентли» Вассона остановился возле дома Софи.
Надо запомнить сегодняшнюю дату, подумала она, открывая дверь и кивком здороваясь с ним. Этого дня я ждала много лет и не верила, что он когда-нибудь наступит. Как все странно. Как все здорово!
Филип вышел из машины и широко улыбнулся.
— Привет!
— Привет, — произнесла Софи, тоже улыбаясь. — Зайдешь на чашечку чаю?
— С удовольствием бы, но у нас не так много времени. — Он поднял руку и обвел небо над головой. — Надо успеть покататься до сумерек.
Филип был в джинсах, короткой куртке и черных сапогах для верховой езды. Впервые в жизни Софи видела его не небрежно элегантным, а спортивным, готовым не вспоминать о моде, забыть о делах.
— Ладно. Тогда я запираю дверь, — сказала она, поворачиваясь и вставляя ключ в замочную скважину.
Он сумел устроить для нее не просто выходной, а настоящий праздник. Самый светлый, самый яркий в жизни по количеству полученных впечатлений и обилию положительных эмоций.
Верховая езда вмиг завладела сердцем Софи. Сидя в седле, наслаждаясь прогулкой, она раз десять повторила, что теперь будет приезжать сюда как можно чаще. Желание беспрестанно улыбаться, радость от близости любимого человека, от общения с благородными животными переполнили счастьем ее душу.
— Спасибо тебе, Филип, спасибо, спасибо, — произнесла она, когда, освежившиеся в душе после верховой езды, они попрощались с лошадьми и работниками конюшен и сели в машину. — Ты просто не представляешь, какую мне доставил радость! Ты…
Ее горло сдавило от наплыва эмоций, и захотелось вдруг плакать. Она замолчала, уставилась на свои колени и глубоко вздохнула.
— Милая моя… Малышка… — Филип наклонился к ней, обнял за плечи, прижал к себе и порывисто поцеловал в висок, покрытый светлым мягким пушком. — Я счастлив, что тебе здесь понравилось, — прошептал он ей на ухо. — Я почему-то не сомневался, что именно подобной прогулкой смогу особенно порадовать тебя… А ты здорово смотрелась в седле. Прямо как прекрасная дама девятнадцатого века.
— Это в джинсах-то? — сказала Софи, отворачиваясь к окну, чтобы спрятать от Филипа повлажневшие глаза.
Он уже не касался губами ни ее виска, ни уха, но находился так близко,
— Я смотрел в основном на твое лицо, — признался Филип, медленно отстраняясь. — А оно у тебя, что называется, на все времена.
Софи повернула голову и, забыв про слезы на ресницах, посмотрела на него с удивлением.
— И век назад, и три века, и пять в тебе, как сейчас, видели бы редкую красавицу, — устремляя взгляд на ветровое стекло, ответил на ее немой вопрос Филип. — Ты прелесть, Софи. Никогда не устану это повторять.
С этими словами он завел двигатель и вывел машину на дорогу. А Софи, оцепеневшая от многообразия нахлынувших на нее чувств и мыслей, еще долго смотрела на него.
В филиал Королевского ботанического сада, Кью-Гарденс, они приехали около пяти. В течение часа медленно гуляли по оранжереям, у прудов, вдоль озера, по мостам. Во время этой прогулки Филип о многом расспросил свою восхитительную спутницу. Наверное, с той же целью: желая помочь разобраться в ее проблеме.
— Когда любуешься природой, кажется, никаких бед и недугов в мире не существует, — осторожно начал он. — В ней столько гармонии, столько логики. Кстати, тебя часто мучает бессонница?
— Нет, — ответила Софи. — Редко… Если ты о том злополучном показе, то…
— Нет-нет, — поспешно остановил ее Филип. — Ни о чем злополучном я не хочу сегодня вспоминать. Просто подумал о том, что ты тогда не выспалась, а потом о том, что за помощью на твоем месте я бы обратился к природе, вот и заговорил об этом. Ничего, с завтрашнего дня мы начинаем бегать по утрам. В одном чудесном парке с елями и соснами. Даже зимой там зелено и дышится легко. Я заеду за тобой часов в восемь.
— Ты что, настроен настолько серьезно? — спросила Софи изумленно.
— Да. А ты думала, я шучу? — Филип с напускной строгостью посмотрел ей в глаза.
Она пожала плечами.
— Даже не знаю… Просто мне до сих пор не верится, что все это правда. Известный на весь мир кутюрье окружает меня заботой, учит ездить верхом, предлагает бегать вместе с ним по утрам… История почти нереальная, смахивает на фантастический роман.
— Не забывай, что ты тоже известна на весь мир, — произнес Филип с ноткой недовольства в голосе. — И потом, разве это главное? — Он приостановился и взглянул на нее требовательно, пытливо. Словно хотел увидеть что-то особенное в ее глазах и удостовериться, что она не такая, какой показалась ему в эту минуту. — А если бы я не был известен, тогда бы ты никуда со мной не поехала?
— Да ты что! — поспешно и с таким жаром выпалила Софи, что чуть не задохнулась. — Если хочешь знать, я…
Она едва не выдала ему свой секрет, едва не рассказала, что ее сердце на протяжении целых шести лет полно им одним, что только благодаря ему в ней возникло желание стать моделью. Но она промолчала.
— Если хочу знать — что? — спросил Филип.
— Ничего. — Софи покачала головой. — Просто ты ошибаешься, если думаешь, что меня привлекает в тебе лишь известность.