Модель событий

Лукас Ольга

Елена Васильевна, совсем как Джордж, тоже приходила в кафе задолго до открытия. Во-первых, ей нравилось потом попрекать этим фактом всех прочих работников: «Я тут с раннего утра корячусь, и ничего, а ты чего расселся (задумался, разговорился, зазевался и т. д.)?» Во-вторых, ей было скучно одной в огромной пустой квартире, но в этом она никому и никогда бы не призналась. Здесь, во владениях Хозяина Места, всегда происходило что-нибудь любопытное. Вот, например, сегодня приехал неизвестно откуда старый друг Георгия Александровича, нацепил дурацкий спортивный костюм и

расхаживает по залам.

Дмитрий Олегович не смог внятно ответить на вопрос «чего это он тут шляется?», он его, кажется, даже не услышал. Перед тем как вернуться в большой прекрасный мир, он бродил по этому небольшому, но тоже прекрасному кафе: ведь так приятно, когда ни возле туалета, ни у входа, ни даже в служебных помещениях тебя не поджидает невидимая стена, о которую пару раз ударишься с разбегу — и вообще уже не захочешь в ту сторону ходить. Елена Васильевна восприняла его променад почти как личное оскорбление и вскоре уже шагала рядом, задавая вопросы. Дмитрий отвечал на автомате — вот уж по чему он, оказывается, совсем не соскучился, так это по человеческому общению. Редкие беседы с Эрикссоном были куда содержательнее и ценнее, чем все вместе взятые разговоры, которые выпадают за день обычному городскому жителю.

— Елена Васильевна, не приставайте к нему, пожалуйста, он очень устал, — умоляющим тоном попросил Джордж, когда эти двое проходили мимо него.

— Всё прекрасно, — кивнул Дмитрий Олегович.

— Вот, Жора, и сам ты — человек приличный, и друзья у тебя как на подбор, — восхищённо произнесла Елена Васильевна с такими интонациями, будто она сама в своё время так хорошо воспитала и Джорджа, и его друзей. — И возразить тебе нечего, — продолжала она, не дождавшись ответа. — Всё же моя Машка — дурища, каких мало. Где бы ей найти себе такого парня, как твой друг Дима. Так нет же, связалась с этим прохиндеем очкастым, у которого вместо сердца — плазменный калькулятор!

— А что за дочка? Как зовут, сколько лет? — лениво поинтересовался Дмитрий Олегович. Не то чтобы он соскучился по людям. Но девушки — это ведь совсем особенные люди, ну если повезёт встретить такую, которая почти всегда молчит...

— Машенька. Машенька Белогорская, уже совершеннолетняя! — тут же приготовилась расхваливать товар Елена Васильевна. — Хорошая такая девочка, только немножко дура...

— Отставить, — ударил себя по рукам Дмитрий Олегович и даже отшатнулся. — Ваша хорошая девочка мне прекрасно известна. Она мне даже отказала как-то раз.

— Дура, я же о чём и говорю! — удовлетворённо констатировала мать и оставила потенциального жениха в покое.

Постепенно зал наполнялся посетителями: кто-то пришел позавтракать, кто-то поужинать после весёлых ночных приключений, одноместные столики возле стен заняли серьёзные молодые люди с ноутбуками, возле барной стойки уселись школьницы, решившие прогулять первый урок. Джордж взглянул на них и решительно заявил, что вот сейчас они с другом поднимутся наверх и кое о чём поговорят, а потом он вернётся и сменит бармена за стойкой. И если к этому времени девочки всё ещё будут тут, то придётся сходить за их классным

руководителем.

— Забыл себя в их возрасте? — напомнил Дмитрий Олегович. — Ну кто бы помешал нам прогуливать уроки тогда, когда мы этого хотели? Вспомни, что случилось с Селёдкой, когда она...

— Мы вели себя плохо! — твёрдо произнёс Джордж. — Я это понял уже давно.

— Неужто даже покаялся на развалинах любимой школы? — ядовито поинтересовался Дмитрий Олегович, шагая вверх по лестнице.

— А что, школу разве разрушили? — испуганно спросил Джордж.

— Тебе виднее. Мне-то наплевать. Просто я решил, что ты встречаешься с нашими бывшими одноклассниками...

— А ведь это идея, — задумчиво сказал Джордж. — Может, сходим в гости к нашим старым учителям?

— Если ты хочешь, чтобы они все поседели от ужаса, то давай сходим. Этот чудовищный Маркин вместе с этим сумасшедшим Соколовым возвращаются и наносят последний удар! Но я бы не рекомендовал. Из человеколюбивых соображений.

— Из человеколюбивых, надо же! — покачал головой Джордж, открывая дверь в свою квартиру. — Что это с тобой?

— Да сам не знаю. Такое ощущение, что я не в Питере. А где я тогда? — строго спросил «этот чудовищный Маркин», немедленно узурпируя права на просторные мягкие тапки.

— Ты — у меня в гостях!

Дмитрий Олегович огляделся по сторонам и первым делом отметил целую шеренгу пустых двухлитровых бутылок, выстроившихся вдоль стены. Он даже считать их не стал, просто хмыкнул многозначительно, но хозяин сделал вид, что не заметил его реакции, а может быть, и в самом деле не заметил.

В кухне гостя ожидала ещё более живописная картина: на столе стояла пятилитровая бутыль, до половины наполненная мутноватой жидкостью, достойная какого-нибудь Тараса Бульбы, но никак не утончённого питерского молодого человека.

Бутылки с напитком громоздились и под столом, а на подоконнике они стояли в два ряда.

— Тут проходили съёмки фильма «Особенности национального малого бизнеса»? Или ты запил? — поинтересовался Дмитрий, оглядев бутылочное воинство.

— Это я настойки делаю. Для бара.

— Ты же у нас был по кофе спец?

— И остался им. Но людям иногда и покрепче напитков хочется. Нашел в Интернете сайт, там всё подробно прописано. Кое-что Елена Васильевна посоветовала. Вечером устроим дегустацию.

— Начинается... — мрачно сказал Дмитрий Олегович.

Традиция, которую невозможно нарушить. Встречаясь со старым другом после любой, даже самой короткой разлуки, он поддаётся на провокацию и погружается в алкогольные пучины. Когда наступает утро, эти двое знают друг о друге всё, что приключилось за время, проведённое поврозь, словно не расставались.

— То ли ты действительно делаешь жизнь человека в этом городе сносной и даже приятной, то ли славный, добрый Эрикссон меня так хорошо умордохал, но на этот раз мне нравится наш город, — немного помолчав, сказал шемобор. — Не настолько, конечно, чтобы я захотел остаться здесь навсегда. Сколько же времени прошло с тех пор, как этот чёрт уволок меня в свою преисподнюю?