Модели культуры

Бенедикт Рут

Второй довод антропологии в споре со сторонниками чистоты крови касается природы наследственности. Поборник чистоты крови стал жертвой мифа. Ведь что есть «расовая наследственность»? Мы примерно представляем, что такое наследственность, передающаяся от отца к сыну. Для рода значимость ее поистине велика. Но наследственность – и есть дело рода. За его пределами она превращается в миф. Внутри таких маленьких и закрытых общностей, как эскимосская деревня, «расовая» наследственность и наследование детей родителям – это фактически одно и то же, поэтому понятие расовой

наследственности не лишено смысла. Но если применить эту теорию к народам, расселенным по обширной территории, например к скандинавам, она теряет всякую основу. Прежде всего во всех североевропейских народах можно найти наследственные признаки, представленные также среди альпийских и средиземноморских общностей. Всякий анализ физического строения европейского населения показывает, как черты перекрывают друг друга: темноглазый и темноволосый швед представляет семейные узы, которые концентрируются больше на юге, но его следует рассматривать в соответствии с тем, что мы знаем об этих последних группах. Его наследственность, насколько она вообще имеет под собой физическую реальность, – это вопрос его семейной линии, которая не ограничивается одной Швецией. Мы не знаем, как сильно физические типы могут различаться, если не будет смешения. Мы знаем, что близкородственное смешение влечет за собой появление локального типа. Но в нашей космополитической цивилизации белых людей такое положение дел едва ли возможно. И когда к понятию «расовой наследственности» прибегают с целью, как это обычно бывает, объединить в одну группу людей приблизительно одного экономического статуса, закончивших примерно одни и те же школы и читающих одни и те же еженедельники, эта группа представляет собой лишь очередную версию деления на своих и чужих, и с биологической однородностью она никак не связана.

Что в действительности объединяет людей, так это их культура – общие убеждения и общественные нормы. Если бы народ не делал из кровной наследственности символа и лозунга, а обратил свое внимание на объединяющую его культуру, подчеркивая ее главные достоинства и признавая различные ценности культуры других обществ, тогда мы бы заменили этот опасный в своей обманчивости символизм на здравый смысл.

Для общественной мысли знание культурных форм необходимо, и данной проблеме культуры посвящен настоящий труд. Как мы уже увидели, строение тела и раса не связаны с культурой и для наших целей могут быть отложены в сторону, разве что по какой-то причине их рассмотрение не станет для нас актуальным. Говоря о культуре, необходимо основываться на широкой выборке всевозможных культурных форм. Только так мы сумеем отличить установки общепринятые и, насколько можно судить, неотъемлемые для человека от установок, обусловленных культурой. Наблюдая только за одной общностью – своей или чужой – мы не сможем выявить, какое поведение можно считать «инстинктивным», или естественным. Чтобы отнести какое-либо поведение к разряду «инстинктов» мало просто доказать, что оно происходит непроизвольно. Обусловленная реакция столь же непроизвольна, как и естественная,

а наибольшую часть нашего огромного арсенала естественного поведения составляют реакции, обусловленные культурой.

Поэтому наиболее показательный материал для изучения разновидностей культуры и культурных процессов содержится в обществах, исторически наименее связанных с нами и друг с другом. Благодаря обширной сети исторических контактов крупные цивилизации распространились по огромной площади, и поэтому культуры примитивных обществ остаются нашим единственным источником. Они словно лаборатория, в которой у нас есть возможность изучать все многообразие традиций человека. В силу относительной изоляции во многих примитивных обществах на протяжении веков формировались особые неповторимые культурные черты. Такие общества преподносят нам необходимую информацию о многочисленных возможных разновидностях общественных механизмов, и для понимания всякого культурного процесса необходимо тщательное их изучение. Это единственная доступная нам лаборатория по исследованию общественных порядков.

У такой лаборатории есть и другое преимущество. Вопросы ставятся более простым языком, чем в крупных западных цивилизациях. Облегчение способов передвижения, международная теле- и радиосвязь, широкое распространение печатных изданий, появление соперничающих между собой профессиональных организаций, религиозных культов и целых классов, ставших во всем мире одинаковыми, придали современной цивилизации излишнюю запутанность, так что приемлемый ее анализ возможен лишь в том случае, если намеренно разбить исследование на искусственно созданные части. Но такой анализ по частям неприемлем, поскольку невозможно управлять стольким количеством внешних факторов. Исследование любой группы предполагает также исследование людей из противоположных разнородных групп с самыми разными принципами, общественными устремлениями, формами семейных отношений и нравственностью. Взаимосвязь между этими общностями так многогранна, что всецело оценить ее не представляется возможным. В первобытном обществе культурная традиция достаточно проста для того, чтобы уместиться в знаниях взрослых ее представителей, а способы поведения и нравственность подчинены одной явно выраженной общей схеме. В такой простой среде мы можем оценить взаимосвязь этих характерных черт так, как это невозможно было бы сделать в спутанном клубке нашей цивилизации.

Призывы заострить внимание на примитивных культурах не имеют ничего общего с тем, как этот материал использовался традиционно – для воссоздания истории нашего развития. Антропологи прошлого пытались расположить все многообразные культурные особенности в порядке становления: от самых ранних форм к высшей точке развития в рамках западной цивилизации. Между тем у нас нет никаких оснований полагать, что, если вместо нашей собственной религии изучать местные австралийские верования, мы обнаружим первобытные культы, или что изучение общественного строя ирокезов даст нам представление о брачных традициях наших далеких предков.

Конец ознакомительного фрагмента.