Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара
Шрифт:
Практически все ждановские выдвиженцы оказались репрессированы по знаменитому «ленинградскому делу». Яркий пример того, что должно было бы в принципе ждать Косыгина — судьба другого быстро продвинувшегося в руководители советской хозяйственной системы ленинградца — Николая Вознесенского. Он был лишь на год старше нашего героя и двигался вверх чрезвычайно похожим образом, до тех пор пока не потерял голову.
Косыгин же на рубеже 40-50-х гг. уцелел и даже не потерял своих позиций. Чем это объяснить?
Проще всего — личной приязнью вождя, который по какой-то неведомой нам причине возлюбил министра своей легкой промышленности и вывел его из-под
Другое объяснение может сводиться к тому, что недавний питерский паренек, пообтесавшись в коридорах власти и став, несмотря на вверенную его заботам «легенькую промышленность», политическим тяжеловесом, начал играть не только на Жданова, но и на кого-то еще.
Как бы то ни было, «невинно уцелевший», хотя и принадлежавший к числу столь нелюбимых тогда ленинградцев, Косыгин в начале 50-х гг. явно потерял возможности карьерного роста, а со смертью вождя оказался еще к тому же в окружении соперничающих «преемников», так и норовивших вцепиться друг другу в глотки.
Однако со временем лишние глотки были перегрызены, и тихонько пережидавший неурядицы бурных 50-х гг. Косыгин вновь начал свое восхождение к вершинам власти. В борьбе с Молотовым, Маленковым и Кагановичем наш герой сделал верную ставку и стал числиться человеком Хрущева.
С 1960 г. Косыгин — первый заместитель главы советского правительства (Хрущева) и член президиума ЦК. Де-факто именно он в этот момент руководит народным хозяйством. Сам себя Косыгин уже называет главным инженером страны. До высшей власти ему остается всего лишь шаг.
Этот шаг был сделан в октябре 1964 г., когда группа заговорщиков вынудила Хрущева уйти в отставку, а затем поделила между собой оставшиеся высшие посты. Косыгину заслуженно достался пост советского премьера. А кому, собственно, еще его могли в этот момент передать? «Иных» уж не было, а «те» пребывали далече.
Кроме того, Косыгин, как показал дальнейший ход событий, оказался весьма удобным премьером для своих соратников. Фактически именно с 1964 г. началась деградация поста, на котором пребывали в свое время и Ленин, и Сталин, и Хрущев. Глава правительства теперь оказался лишь главой хозяйственного блока. Подобное положение дел сохранилось до самого момента распада СССР и полностью было перенято новым российским государством.
Косыгин не себя подтягивал до уровня занимаемого им поста, а, наоборот, позволил низвести пост до уровня собственной личности. Премьер отдал генсеку контроль за партией, а вместе с ним и основные рычаги власти. Это, впрочем, само по себе выглядело логично и могло даже расцениваться как движение к западным политическим стандартам. Важнее другое. Начиная с Косыгина глава правительства уже не контролировал ни международные дела, ни армию, ни милицию, ни госбезопасность. Структуры, формально входящие в правительство, реально замыкались на генсека, а позднее — на президента.
В 1966 г. Косыгин еще успел поучаствовать в международных делах, разрешив на переговорах в Ташкенте индо-пакистанский инцидент. Но в дальнейшем исторические инциденты разного рода уже разрешались без его участия. Свой шанс войти в историю Косыгин получил в связи с необходимостью реформировать экономику. Но воспользоваться им премьер толком так и не сумел.
Акмэ бюрократа
Молодой и подававший перед войной большие аппаратные надежды сталинский нарком пришел
Когда крупного западного политика, общавшегося с Косыгиным, попросили оценить его потенциал, тот заметил, что премьер выглядит человеком более разумным, нежели другие советские руководители. Но на вопрос, готов ли он взять такого, как Косыгин, в свой аппарат, политик заметил, что столь далеко заходить бы не стал.
И все же пройти мимо реформ Москва в середине 60-х не могла. Деятельность советского руководства в то время определялась двумя важными объективными тенденциями, которые и определили то, что принято называть косыгинской реформой.
Во-первых, буквально сразу же после смерти Сталина и ликвидации Берии в советском руководстве стало доминировать представление о необходимости сократить роль пожиравшей почти все отечественные ресурсы тяжелой индустрии в пользу производства товаров народного потребления. Косыгин воспринял эту идею не только потому, что был склонен колебаться вместе с генеральной линией партии, но и потому, что сам был связан именно с легкой и пищевой отраслями.
Во-вторых, в первой половине 60-х гг. соцстраны Восточной Европы активно искали возможности для расширения хозяйственной самостоятельности предприятий и использования рыночных начал. В Югославии и Чехословакии уже были предприняты серьезные реформаторские действия, Венгрия же вплотную подошла к началу преобразований. Естественно, советское руководство не могло пройти мимо опыта своих соседей и склонно было само опробовать многообещающие методы повышения эффективности производства, суть которых, правда, плохо понимало.
Вряд ли справедливо представление о том, что советскую реформу двигал один Косыгин, мучительно преодолевая сопротивление партократов. Он действительно понимал в экономике больше, нежели подавляющее большинство членов ЦК и политбюро, но в целом настрой на то, чтобы каким-то образом сделать жизнь народа более легкой, доминировал в течение всего постсталинского периода.
Партократы и бюрократы, руководившие Советским Союзом, были, за небольшим исключением, нормальными, хотя малообразованными и сильно развращенными властью, людьми. По-своему они желали стране добра, не жаждали лишней крови и не сильно держались за старые догмы. Единственное, чего они не могли допустить, это распада сложившейся системы власти. Без этой системы, по их мнению, СССР неминуемо погрузился бы в пучину хаоса.
Суть косыгинской реформы свелась к некоторому (очень незначительному) расширению хозяйственной самостоятельности предприятий. Предполагалось, что государство, разрешающее хозяйственникам оставлять в своем распоряжении часть заработанных денег, получит в ответ повышение производительности труда, рост качества и увеличение выпуска продукции, особенно той, которая необходима для повышения жизненного уровня населения.
При этом государство отказывалось не только от либерализации ценообразования, ставшей камнем преткновения и для многих реформаторов из Восточной Европы, но даже от ликвидации системы централизованного планирования. Косыгинская реформа была несравнимо более робкой, чем те преобразования, которые допускали у себя Тито, Дубчек и Кадар.