Модернизация России: сохранится ли после 2012 года? Уроки по ходу

Дискин Иосиф

Главный недостаток идущей модернизации: она не создает спроса на российские интеллектуальные ресурсы, на качественное образование – на инновационный потенциал в целом. Также она не создает высокомаржинальных секторов, которые, в свою очередь, могли бы стать «дойными коровами» для остальной экономики, для бюджета.

Для того чтобы оценить значение высокомаржинальных секторов для экономического успеха, можно привести следующие данные. Так, экономика США, которая, можно сказать, специализируется на высокомаржинальных

секторах, достигла в 2008 году уровня ВВП на душу населения (по паритету покупательной способности) в 48 тыс. долл. «Старые» индустриальные экономики с большой инновационной компонентой, такие как Германия, достигают очень высокого уровня в 37 тыс. долл. Даже очень успешные страны, ставшие в свое время лидерами последующих волн модернизаций, основанных на импорте технологий и создании массовых промышленных производств, а сейчас встраивающие в них определенные инновационные элементы, достигли существенно меньшего. Так, Республика Корея уже в течение нескольких лет подбирается к уровню в 28 тыс. долл. Близкий уровень в 29–32 тыс. долл. – у другого «азиатского тигра» первой волны, Тайваня, при схожем типе экономики, но совершенно другой его структуре [18] .

18

CIA – The World Fact Book, www.cia.gov

Нам же в ходе модернизационного проекта придется находить высокомаржинальные ниши в условиях существенно более острой глобальной конкуренции. Экономическая стратегия, связанная со сменой модели модернизации, имеет значимую внутриполитическую проекцию. Для более полной оценки социально-политической поддержки реализуемой модели модернизации следует учесть, что она создает немало относительно высокооплачиваемых рабочих мест в сервисных структурах, тесно связанных с обслуживанием процессов технологического обновления предприятий.

Формально это рост среднего класса, на увеличение которого как на панацею рассчитывают многие наши политологи. Но такой рост среднего класса создает серьезные проблемы для корректировки модели российской модернизации. В его результате складываются значительные группы, серьезно заинтересованные в поддержании сложившейся модели. Они основаны на тесных клиентских (если не коррупционных) связях с корпорациями – поставщиками оборудования и технологий, финансовыми структурами, обслуживающими рассматриваемый модернизационный процесс. Здесь рождаются прочные экспертные суждения, что проще купить линии «под ключ», чем возиться с российским оборудованием.

Справедливости ради нужно сказать, что для этих суждений немало и реальных оснований: технологии часто не доведены до ума, страдает сервис и т. д.

Это вполне самоподдерживающаяся система, прочно укоренившаяся на разных этажах власти, и

сдвинуть ее очень непросто. Для этого нужны не только институциональные сдвиги, но и политическая воля.

Экономическому и социологическому измерениям модернизации соответствует кардинальный структурный сдвиг – повышение инновационной компоненты экономического роста.

Иные альтернативы не отвечают избранным критериям. Нет инновационного развития, нет спроса на таланты, не остановить «утечку мозгов». При существующей модели модернизации не поднять экономику до уровня, когда она окажется способной финансировать современную систему образования, здравоохранения, социальную сферу в целом. Также так невозможно поднять уровень жизни, чтобы обеспечить «социальное равновесие».

При оценке альтернатив экономического развития следует учесть и технологический тренд, критичный для нашего развития. Через пятнадцать-двадцать лет новые технологии превратят нефть в такое же обычное сырье, как, например, уголь. Это снизит цены на нее на 25–40 %. Нет нужды обсуждать последствия инерционного развития ситуации, когда через 15 лет наша экономика враз потеряет 7-10 лет развития. Кадры еще не забытых новостей из Греции – это еще оптимистический сценарий.

Следовательно, нам нужна траектория перехода к новой экономике. Можно прикинуть самые предварительные ее ориентиры. Для «социального равновесия» необходимо обеспечить европейский уровень жизни активных слоев и групп. Учитывая большую, чем в остальной Европе, социальную дифференциацию, для этого нам необходим рост ВВП еще на 50–60 % по отношению к уровню 2008 года [19] . Перспективу достижения уровня ВВП в 3,45-3,7 млрд долл. по паритету покупательной способности (Россия займет место в первой пятерке экономик) можно рассматривать в качестве минимальной цели, которая должна быть достигнута через десять – пятнадцать лет [20] . При оценке этих перспектив следует учитывать, что данный сценарий включает существенное снижение цен на нефть (газ – отдельный сюжет) к концу этого периода. С учетом прогнозируемого снижения цен рост должен составить уже 70–90 %, а это потребует очень высоких темпов и предельных усилий.

19

41,4 трлн руб. www.gks.ru; $2.298 trillion (2008 est.), CIA-The World Fact Book.

20

Эти параметры вполне совпадают с позицией В. В. Путина, высказанной в ходе его отчета перед Государственной Думой в апреле 2011 года.

Конец ознакомительного фрагмента.