Модификаты

Чередий Галина Валентиновна

— Людям свойственно поступать импульсивно, когда желают чего-то слишком сильно, — пожала я плечами, чувствуя себя необычайно легкомысленной, освобожденной, а еще необъяснимо азартной, готовой к чему-то новому, прежде не пережитому. — Если это не причиняет никому боль и вред, то и не является чем-то непростительным. Так что забыли. Но как нам быть с гребнем и бритвой? Как я понимаю, одолжить у кого-то будет довольно смущающе?

— Если просьба будет исходить от тебя, то Вали поймет нас, — казалось, Рисве все равно колебался.

— Но?

— Но, она наверняка захочет поговорить с тобой и убедиться, насколько ты уверена. И я совру, если скажу, что не опасаюсь этого. Честно говоря, я предпочел бы вручить тебе мой нож для бритья и собственноручно вырезать гребень.

Нужно быть откровенной: я действительно

могла бы усомниться в адекватности того, на что собиралась пойти, обратись сейчас кто-то к моему рассудку. Но впервые в жизни я не хотела быть остановленной. Даже если потом буду сожалеть.

— Что же… мне подходит и такой вариант, — пожала я плечами.

— Правда? — Рисве впился в меня взглядом мальчишки, получившего на Новый год настолько желанную игрушку, что он просто был не в силах сразу поверить в ее реальность.

— Правда, — кивнула я, практически купаясь в его реакции на такую, казалось бы, мелочь, — со мной не всегда сложно.

— Идем, — схватил он меня за руку и потащил куда-то. — Быстрее, Софи, прошу.

Арни и док встревоженно окликнули меня, когда мы буквально пронеслись мимо них, но я успокаивающе отмахнулась, едва поспевая за Рисве. Его ноги намного длиннее моих, так что приходилось стараться. Однако мужчина все равно был недоволен скоростью передвижения и, резко остановившись, присел, предлагая мне взобраться ему на спину, как мы уже и делали прежде. Возражать я не стала и вскоре уже болталась живым рюкзаком за его плечами, пока он стремительно рысил вдоль скал к густым зарослям впереди, и при этом не могла сдержать бестолкового, беспечного смеха. Наше торопливое перемещение закончилось так же неожиданно, как и началось. Продравшись сквозь густую стену растительности, похожей на земной камыш, только с сочными толстыми листьями выше его головы, Рисве внезапно затормозил перед огромным валуном с плоской вершиной и, ловко переместив меня вперед, так что я и ойкнуть не успела, усадил на него.

— Я сбегаю очень-очень быстро, — сказал он, едва ли не приплясывая на месте. — Обещай, что ты будешь здесь, когда я вернусь, пожалуйста.

Я только хотела сказать, что куда мне, собственно, деваться с этого каменного насеста, но поняла, что он спрашивал о другом. Буду ли я все еще так же решительно настроена, если он оставит меня даже совсем ненадолго? Я кивнула, при этом недоумевая, по какой такой причине намеревалась ввязаться в нечто настолько авантюрное и, вероятно, несущее массу долгосрочных последствий, но при этом и испытывая жуткое нетерпение. Такое чувство, что мое сознание и эмоции решили: надо спустить себя с цепи по полной, компенсируя годы, проведенные в стазисе, и месяцы в застенках у Тюссана. Слишком много было безвозвратно упущено, и мои внутренние часы как будто помчались в бешеном ритме, требуя без раздумий миновать территорию сомнений или нерешительности, и перейти сразу туда, где я начну чувствовать и жить, без единой мысли, насколько это правильно или надолго. Я так могу? Действительно? Похоже, что да, хоть и не пробовала ни разу до этого.

Рисве практически исчез, метнувшись в заросли так быстро, что и не успела засечь направления, а я огляделась, мысленно одергивая себя. Вообще-то, на данный момент речь шла только о том, что я окультурю внешний вид Рисве, чтобы мы могли посетить их праздник без излишнего внимания к его персоне, потому что… Потому что… Внутренний голос расхохотался, зашелся аж до слез, потешаясь над моими бестолковыми самоуговорами. Ну давай, Софи, скажи, что ты согласилась пойти подработать брадобреем абсолютно не от того, что тебя выводила из себя перспектива наблюдать за тем, как какая-нибудь местная красотка будет флиртовать с Рисве, откровенно предлагая то, что ты якобы ему давать не собиралась. Именно "якобы", ибо нужно быть взрослой честной девочкой и признать: стоит только мне прикоснуться к этому потрясающему мужчине, оказаться с ним близко, глаза в глаза — и дальнейшее будет развиваться непредсказуемо, никак мне не подконтрольно, и зависеть станет только от того, как далеко и с какой скоростью сочтет нужным продвигаться Рисве. Вот это и была вся правда до капли, и невероятным образом она меня нисколько не пугала.

Моргнув, я обвела окружающее пространство уже ясным взглядом и поняла, что оставили меня на крупном валуне, другой конец которого уходил под воду

небольшого озера в форме полумесяца. Выглядело оно мелковатым или, может быть, такой визуальный эффект создавался абсолютно прозрачной, чуть голубоватой водой, сквозь которую дно водоема просматривалось до каждой мельчайшей неровности на нем. Поверхность камня была теплой, воздух вокруг наполнен целым коктейлем ароматов, от которых я отвыкла за годы полета: открытого пространства, свежести, близости воды, щекотавшей ноздри сладостью ярко-желтых цветов, венчавших стебли местного "камыша". Вдохнула полной грудью, наслаждаясь каждым нюансом, забытым и новым. Захотелось опустить ноги в почти невидимую жидкость внизу, но потом я внезапно вспомнила о чудовищном змее, появившемся как ниоткуда в речке при переходе, и решила не экспериментировать до возвращения Рисве. Ждать его долго не пришлось, он вылетел ко мне с тканевой сумкой, болтавшейся через плечо, и с небольшой плошкой в руке, выглядя еще более растрепанным, чем прежде. Оглядел меня настороженно, будто гадал, не случился ли в моей голове поворот на сто восемьдесят градусов, пока его не было, но я ободряюще улыбнулась, уже совершенно осмысленно позволяя себе таять и рассматривать его, нисколько не скрывая, как же мне это нравилось. Наши предки говорили: "услада для моих глаз". Так вот, Рисве — целое пиршество для моего зрения, а еще неисчерпаемый источник тепла для души. Той самой души, чье существование оспаривалось наукой, но чью реальность я чувствовала рядом с ним отчетливее некуда. Иначе откуда был этот всеобъемлющий трепет, в котором моя изголодавшаяся чувственность лишь одна из нот? Слишком быстро? Без всяких разумных оснований? Кому до этого есть дело? Не мне. Не сейчас.

— Начнем? — деловито потерла я руки, и сияние чистейшей радости и облегчения, появившиеся на лице Рисве, стерли без следа остатки моих сомнений. Да пусть все идет, как идет.

ГЛАВА 26

Рисве поставил передо мной плошку, легко запрыгнул на валун, усаживаясь на пятки напротив, и стал выкладывать содержимое сумки. Два ножа, побольше и поменьше, с лезвиями из полупрозрачного зеленоватого материала, бывшего, судя по всему, вулканическим стеклом, плоский, размером с ладонь кусок чего-то, напоминающего то ли хорошо высушенное дерево, то ли кость, пару скрученных в маленькие рулончики кусков кожи и еще несколько предметов, о назначении которых я не имела представления. А еще три свертка из крупных, покрытых восковым налетом листьев и миниатюрную копию тех больших емкостей, за переносом которых я застала Арни. Внутри переливалась золотисто-молочная жидкость.

— Это что? — взяла я мисочку с круглыми желтоватыми почти прозрачными ягодами и понюхала их.

Запах совсем не съедобный. Скорее напоминало нечто парфюмерное. Кедр, что-то насыщенно пряное и легкий дымный оттенок, тот самый, что я уловила от Рисве в самый первый раз, когда он пребывал в образе пугающего монстра. На мгновение рациональная часть моего разума запротестовала от невозможности таких метаморфоз, но я отмахнулась. Я все это видела своими глазами, так что тут бессмысленно как раз отрицать очевидное, пусть пока и не имеющее для меня никакого научного объяснения. Обыкновенное чудо. Буду привыкать к этому словосочетанию.

— Нотге, не пробуй это, — торопливо накрыл Рисве ладонью содержимое плошки.

"Мужские ягоды" — дал объяснение с небольшой паузой "волшебный переводчик", непонятно как спроецированный прямиком мне в сознание. Нейропрограммирование, конечно, более объяснимо, но не с таким всеобъемлющим и многогранным эффектом и не без сложных приборов тем более. Еще одно обыкновенное тут для всех чудо. И для меня теперь.

— Мужские ягоды для… хм-м-м, — пробормотала я, смущаясь от свойства первого пришедшего мне на ум и сейчас показавшегося не слишком уместным.

— Да, — простодушно кивнул Рисве и, схватив одну, размял между пальцами, а потом потянулся к воде своей длинной рукой, выставляя на мое обозрение тут же напрягшиеся под смуглой кожей упругие мышцы на боку и косые живота, дразняще исчезающие под свободными штанами. Он, смочив ягодку, моментально взбил плотную пену и мазнул по своему запястью. — Чтобы мыться и не пахнуть так же, как женщины, мы пользуемся ими.

— Ах вот для чего. — Черт, я покраснела. Мыться, Софи, а не повышать потенцию. Вот же…