Модистка из другого мира 1. Райская птичка
Шрифт:
…Отклик со стороны фотографа… она почувствовала его так же реально, как ощущала вкус фрукта.
Ее не остановили, только ассистентка принесла влажные салфетки и новый фрукт в крошечной паузе между щелчками фотоаппарата.
Вновь защелкала камера.
…Ева, сжимающая таноа в руке… капли сока, зависшие в кадре…
…Вот она тянется к плоду на дереве, сладострастно изгибаясь…
…Устало прислоняется
Щелчки камеры прекратились.
— Молодец, Лара Бэклер, мы сработаемся, — из-за режущего глаза софита донесся удовлетворенный голос Эслея. — Перерыв.
Тошнота начала подкатывать к горлу сразу после того, как Лариса укусила фрукт. К концу фотосессии она с трудом сдерживала спазмы.
Нервное – и к гадалке не ходи.
Пришлось признать: Лара – не актриса. Она не умеет отделять роль от себя самой. И она только что прожила маленькую жизнь, которая ей не понравилась. Ее заставили прожить эту жизнь, вот в чем беда.
В туалете ее вывернуло над унитазом. Впору было подумать, что ее опять отравили, Но Лариса и душой, и разумом осознавала: это что-то энергетическое. Гадкое, навязанное, не ее.
Ее предположения тут же подтвердились.
— Ты только что спустила в унитаз мою магию, — холодно проговорил кто-то снаружи кабинки. — Просто тупо выблевала. А я так старался.
Голос был мужской. Пятьдесят процентов насмешки и пятьдесят – легкого удивления. Эслей.
Лара скрипнула зубами. Ее отношение к фотографу сменилось от восхищения до полному неприятию.
— Вообще-то, это женский туалет, — хрипло сказала она, изо всех сил толкнув дверь.
Рой отступил. Он рассматривал Лару с легкой улыбкой на ярких губах. А ей хотелось разбить о его голову унитаз.
Какая-то девушка сунулась было в уборную и с испугом, увидев Эслея, выскочила.
— Ты маг? — спросила Лара, добравшись наконец до ледяной воды.
Во рту было кисло, таноа хоть и отличался приятным вкусом, послевкусие оставлял нездоровое. Нет, как не любила Лариса тропические фрукты, так и не полюбит, даже в другом теле.
— Я альв, — презрительно бросил Эслей. — Мы все маги.
— Ну да, ну да.
Холодная вода была упоительно сладкой. Хотелось засунуть под кран голову. Только от этого легче не станет, жар находился внутри.
— Ты на меня воздействовал, — предположила Лариса. — Подчинял.
Угадала, к собственному удивлению.
— Пытался. Но не подчинить. Хотел тебя… м-м-м… расслабить.
— Ага, конечно.
— Я говорю правду. Всякое бывает, — фотограф пожал плечами. — Пробки, стресс, ссора с бойфрендом… Немного силы – и девочки раскрепощаются. Некоторые отмечают, моя магия сравни легкому… тонизирующему.
— Наркоте типа?
— Опять же, случаи бывают разные, — легко согласился Рой. — Но ты поставила ментальные щиты и сама справилась со скованностью. Кто научил?
— Жизнь, —
Золотой грим на висках размазался, но ей было плевать.
Какие еще щиты? Ах да, одна цыганка на рынке в южном городке прицепилась к ней с гаданием. Лариса помнила туман, странное желание подчиняться, а потом злость. Цыганка убежала, поливая Лару бранью и держась за голову.
— Неправильный ответ, — Эслей вдруг стремительно шагнул к Ларисе и слегка наклонился.
Его лицо оказалось совсем близко. Желтые глаза с черными прожилками впились в лицо Лары – ее голову словно сдавило тисками.
Светильник позади фотографа слепил, на кончиках длинных острых ушей Эслея было видно на просвет каждую жилку.
«Уши… настоящие, не пластика, — отстраненно подумала Лариса. — Он действительно не человек».
— Ты опять их ставишь, — прервал затянувшееся молчание альв.
— Что?
— Щиты. Ты зарегистрирована в Реестре магов?
— Понятия не имею, о чем ты…
— Ясно, не зарегистрирована. Вообще-то по закону я обязан на тебя донести, — альв ухмыльнулся. — Но у меня другое предложение. Хочешь, сделаю тебя настоящей звездой?
— А сейчас я какая? — Лара дернула плечом.
— С Марго всегда будешь на коротком поводке. А если взбрыкнешь, потребуешь самостоятельности или совершишь какую-нибудь другую ошибку – она тебя уничтожит. Соглашайся, Лара. Ты же это ненавидишь. Презираешь. Быть пустым местом, красивым пластиковым манекеном… — альв прищелкнул языком. — Представь, сколько похоти льется на тебя каждый раз, когда выходит очередной журнальчик на грани ню, и…
— Хватит! — рявкнула Лара. — Достаточно. А ты можешь предложить что-то другое? Вряд ли. Именно такие, как ты, превращают женщину в объект купли-продажи.
— Возможно, — Эслей наклонил голову к плечу, разглядывая Лару с холодным интересом. — Но спроси меня, о чем я мечтаю. Я отвечу: о том же, что и все фотографы. Отражать настоящую жизнь, настоящую красоту. И смерть, и боль тоже.
— Так ты эстет.
— Все альвы – эстеты. И эмпаты. Но мы любим… разную эстетику, потому иногда интегрируемся в человеческое общество. В танце пылинок в заброшенном доме тоже есть своя эстетика. У нас нет заброшенных домов. Нет болезней и насилия. Наш мир совершенен и… слишком стерилен.
— И тебе нужна муза из грязного человеческого мирка? — Лариса недоверчиво прищурилась.
— Скорее проводник.
— Почему я?
— Объясню позже. Когда поймешь. ЕСЛИ поймешь.
— Иди к черту, — Лариса оттолкнула альва и пошла к двери.
Ей надоела игра в слова, а тщеславие и скрытое презрение фотографа не позволяло принять его слова на веру. Он смотрел вслед, но не пытался ее остановить.
Даву подтвердил, что больше фотосессий с Эслеем Марго не планировала. Чудо, что он вообще согласился. Госпожа Лореер и Рой Эслей никогда не ладили.