Мое безрассудное сердце
Шрифт:
— Я думаю, — проговорил он, — мне надо было выставить свои условия с самого начала.
— Я тоже так думаю, — согласилась Джонна. — Я не отдам тебе «Охотницу»! Ты, надеюсь, понимаешь, что эта просьба неприемлема?
— Это не важно, — пожал плечами Декер. — Я этого хочу.
Он повернулся к ней спиной. По его мнению, дискуссия была окончена.
— Я не собираюсь менять своего решения, — сказала Джонна. Он подсунул под голову подушку и закрыл глаза:
— Давай спать, Джонна.
К своему удивлению, она уснула.
Через
Страсть охватила их одновременно. Все началось с жара, вспыхнувшего там, где их тела соприкасались. Она ощутила этот жар в своей груди, в бедрах. Жар пробежал и по всему его телу. Он глубоко втянул аромат ее волос. Его теплое дыхание заставило ее повернуть к нему голову.
Теперь они оба зашевелились — он коснулся губами ее шеи, она, все еще полусонная, вытянулась рядом с ним. Он целовал ее плечи. Ее рука скользнула по его бедру.
Она повернулась, что-то пробормотала и прижалась к нему. Нашла губами его губы и поцеловала глубоким поцелуем. Ее руки гладили его плечи. Она терлась грудью о его грудь. И он взял ее.
Поцелуи их становились все томительнее. Джонна целовала его в шею, подбородок. Провела языком по ключице. Губы у нее были горячие, и ее довольное мурлыканье вызвало у Декера дрожь. Он прошептал ее имя, оба они пылали. Он теребил зубами ее сосок, пока она не вскрикнула.
Это было его имя. Он раскрыл глаза и внимательно посмотрел на нее. Она ответила ему внимательным тревожным взглядом, словно очнувшись от собственного голоса. Оба молчали. Он медленно наклонил голову, давая ей время уклониться. Но она не отвернулась. Их губы соприкоснулись, что-то прошептали, а потом слились, глубоко и жарко.
Джонна приняла все: и страсть Декера, и его настойчивость. Они были зеркальным отражением ее чувств. Она приняла и едва заметную злость, с которой он брал ее. Джонна понимала эту злость, даже радовалась ей. Было видно, что она жаждала его, но не хотела признаваться в этом. То же чувствовал и Декер. Их тела предали их, а рассудок нет, и это вызывало злобу.
От напряжения шея ее выгнулась. Она закрыла глаза, ощутив первое содрогание, и открыла их снова, когда Декер тоже содрогнулся.
Она думала, что сейчас он ее отпустит. Но он не отпустил. Они так и лежали еще какое-то время, пока их дыхание не стало ровным и сердца не забились спокойнее. Но даже когда он оторвался от нее, он все равно не отодвинулся, а лежал, положив руку ей на талию. Она тоже не отодвинулась. Ей не хотелось.
— От этого ничего не меняется, — спокойно сказал он. Сейчас в комнате было достаточно светло, чтобы он мог четко разглядеть ее лицо. Интересно, сколько они могут оставаться здесь, пока не появятся слуги, подумал он. — Я хочу тебя, но мне нужна «Охотница Ремингтон».
— Ты и так командуешь ею, —
— Я хочу ею владеть!
Джонна смотрела ему в лицо, прищурив глаза. Его голос отметал любое сомнение в его желании.
— Мы ведь говорим о клипере, не так ли?
В лице Декера ничто не изменилось.
— А о чем же еще?
Она попыталась понять, о чем он думает. Его синие глаза были холодны так же, как и улыбка, и так же непроницаемы.
— На один миг… — Голос ее упал.
— Да?
Конечно, она ошибается. Он говорил не о ней.
— Нет, ничего, — сказала она и смущенно посмотрела в сторону. Через плечо она видела пятна света, дрожащие на стене.
— Я хочу вернуться к себе.
— Еще пару минут, — попросил он. — Ведь в конце концов ты в последний раз находишься в моей постели.
Джонна кивнула, не взглянув на него. Ей очень хотелось заплакать.
— Почему «Охотница» так важна для тебя? — шепотом спросила она.
— Я мог бы спросить у тебя об этом же.
— Я ее построила, — сказала Джонна.
— Ты построила и другие корабли! — Он пожал плечами. — И еще построишь.
«Может быть…» — подумала Джонна. Но она никогда уже не сможет вложить в проект корабля столько себя самой. Она задумала «Охотницу» для красоты и для дела, и корабль был построен, чтобы служить и тому, и другому.
— Но не такой, как «Охотница», — сказала она. — Такой — никогда.
Декер легко провел пальцами по ее груди. Приподняв медальон из слоновой кости, принялся рассматривать его, словно видел впервые.
— Видишь ли, она похожа на тебя, — проговорил он. — Изящная. Гордая. Немного агрессивная. — Он почувствовал, как она насторожилась, услышав такую характеристику, но не извинился и не поправился. — Ее очертания — это твои очертания. Элегантные. Плавные. У нее есть характер, и я уверен, что ты задумала ее именно такой. Я нахожу, что она обладает твоей энергией, твоей храбростью и в немалой степени твоей надменностью.
Джонна затаила дыхание:
— Этого ты знать не можешь.
— Я это чувствую, — возразил Декер. — Когда я на ее палубе, мне кажется, что это ты лежишь подо мной. Она так же вздымается навстречу мне, как ты.
Жаркая волна окатила Джонну, разливаясь от груди к лицу. Она закрыла глаза и чуть заметно покачала головой, но это отрицание было беззвучным.
Декер опустил медальон ей на грудь. Погладил по щеке кончиками пальцев.
— Она такая же чуткая, как ты, — тихо сказал он. — Она быстрая, подвижная, и она знает своего хозяина.
Услышав это, Джонна раскрыла глаза.
Ее пристальный взгляд не произвел на него никакого впечатления, но вот ямочка, появившаяся в уголке крепко сжатого рта, ему очень понравилась.
— Чуткая, — повторил он, целуя ее. — Совсем как «Охотница».
Джонна опустила голову, и Декер поцеловал чувствительное местечко у нее за ухом.
— Я не могу отдать ее тебе, — сказала она. Она смотрела на остывший камин, а Декер провел губами по изгибу ее шеи. — Если бы ты верил в то, что говоришь, ты бы не стал просить «Охотницу».