Мое чужое имя
Шрифт:
Да… раз обыскивать примчались ночью, значит шибко «кореш» правоохранительным органам понадобился. Но вот следователя не взяли зря — он бы хоть подсказал, что запрещено производить обыск в ночное время. Хотя знает ли это сам следователь? Если он даже не позаботился получить судебное решение. При обыске жилища постановление простого следака не катит. Значит, и все результаты такого обыска судом будут признаны незаконными.
Дело было дохленьким — даже до стадии вынесения обвинения не доживет. Однако браться за него — тащиться на дурацкий допрос в РУВД, потом доказывать судье, что обыск был незаконным, а главное общаться с операми, которые это оружие из подпола вытаскивали…
Виталик в этом году должен закончить юрфак, специализировался он тоже на уголовном праве — был мальчиком энергичным, способным, и мама у него состояла в Московской коллегии адвокатов. Сейчас Катя ему расскажет, что говорить и как, и клиент его с руками оторвет.
Как бы там ни было, но от нового клиента удалось избавиться. Зато полтора часа ее продержал у себя начальник, подробно расспрашивая о командировке. Когда тема себя исчерпала, тот, словно не замечая Катиных посматриваний на часы, устало спросил:
— Кать, ну и зачем ты клиента Виталику сбагрила? — Со своим нынешним начальником Катерина когда-то училась на одном потоке в университете, потому фамильярность между ними была делом обычным.
— Я сбагрила? — удивилась она. — Клиент сам потребовал, чтобы Виталик работал.
— Дурочку не валяй — понимаешь ведь, о чем я! Виталик сотрудник молодой, неопытный… провалит дело, а у меня проблемы будут! — Начальник подошел ближе и очень пристально всмотрелся в ее лицо: — что-то выглядишь ты неважно, круги под глазами… В отпуск не хочешь?
Когда мужчина говорит, что ты плохо выглядишь, то значит, дела совсем плохи.
— Смеешься? Какой отпуск — работы навалом, — но вдруг передумала. — Хотя, если дашь выходной до завтра — отоспаться, то буду благодарна.
— До завтра? — начальник с сомнением пролистнул привезенные из командировки материалы. — Ну, с отпуском я, конечно, погорячился, а выходной позволить себе можешь. Но только до завтра! — крикнул вдогонку шеф.
В кафе на Римскую Катя приехала в половине второго. Не отпуская такси, убедилась, что Шорохова ее не дождалась и, расстроенная, теперь уже поехала домой. Она ни секунды не сомневалась, что эта девица попытается встретиться с ней еще раз. Уже подъезжая к дому, она позвонила хорошему своему другу Сереже Салтыкову:
— Ты представляешь, кто объявился? Наша Танюша — та самая папина секретарша, — Катя говорила шутливо, стараясь за шутками скрыть свои истинные эмоции и бесконечную усталость.
— И что она хочет?
— Хочет передать какие-то документы по «Меридиану». Сегодня, правда, встреча сорвалась, попробую завтра ее вытащить.
— Она сама позвонила? — удивился Салтыков.
— Сама. Наверное, денег требовать станет.
— Катька, делай с ней что хочешь, но чтобы эти документы были у тебя. Догадываешься, думаю, что там?
Катерина догадывалась, от этого настроение портилось все больше. Расплатившись с таксистом, она собралась уже выбраться из салона, но тут заметила припаркованный у ее подъезда знакомый автомобиль — даже вспомнила, чей это автомобиль. Катя в Москву возвращалась поездом и совершенно не выспалась, так что сейчас мечтала только дойти до подушки. Но со старым знакомым все равно решила поздороваться.
Похороны
Из родственников у сестер Астафьевых осталась только мать, друзей у самой Катерины вроде бы тоже немного, однако небольшой похоронный зал был уже забит до отказа, а желающие проститься все подъезжали и подъезжали. Здесь были коллеги по работе, бывшие клиенты, так что у ворот кладбища оказалось несколько дорогих иномарок. Можно было подумать, что хоронят кого-то очень известного. Впрочем, высокопоставленные лица не задерживались: клали цветы у гроба и приносили несколько слов соболезнования сестре покойной и уезжали. Некоторые и к сестре не подходили, старались быть как можно незаметнее.
— Сереж, позвони в аэропорт еще раз… — негромко попросила Женя — сестра. И добавила еще тише, как будто про себя: — Наверное, что-то случилось.
Этот вопрос за последние несколько дней Сергей слышал уже, наверное, в сотый раз: мать сестер — Ольга Дмитриевна — женщина моложавая, бодрая к тому же и состоятельная, московское слякотное межсезонье предпочитала пережидать на югах. Этой весной она «поправляла здоровье», по ее собственному выражению, на Мальдивах. Ольга с трудом пережила смерть мужа — всего год назад, а теперь еще дочка.
Приезда матери ждали с первого дня, но сегодня уже похороны, а ее все нет. Женя была уверена, что «что-то случилось», а Сергей каждый раз сжимал зубы, заставляя себя молчать, и делал вид, что ищет место, чтобы позвонить. Сейчас он тоже медленно шагал по залу с телефоном в руках и рассматривал пришедших. У гроба никого не было, только в двух шагах, стараясь быть незаметным, стоял Дмитрий Левченко — он явно чувствовал себя здесь неуютно и предпочитал уйти. Интересно, почему не уходит? Никто его здесь не держит… Впрочем, это Сергей его не держит, а Женя, едва Сергей отошел, направилась к несостоявшемуся зятю — Диме. Левченко-младший Сергея удивлял — он всегда делал именно то, чего делать больше всего не хотел, по крайней мере, именно такое впечатление складывалось. Как же трудно ему, должно быть, живется.
Стало еще тише, Сергей покрутил головой: через весь зал шел Левченко-старший с супругой и даже без телохранителей. Сергей сорвался с места ему навстречу, Левченко его тоже заметил:
— Добрый день, Сергей Викторович, — отрывисто проговорил он, протягивая руку, — примите наши с Клавдией искренние соболезнования… понимаю, конечно, от них проку мало, но если вам, или вашей супруге что-нибудь понадобится — Левченко всегда к вашим услугам.
— Спасибо… спасибо… — тихо отвечал Сергей. Вячеслав Петрович Левченко был заместителем председателя комитета по промышленности Госдумы — наверное, самый высокопоставленный из приехавших проститься, к тому же почти родственник Астафьевым. Левченко-младший, заметив дядю, тут же направился к нему — должно быть, чтобы выпросить разрешение уйти. Вячеслав Петрович, разумеется, никакого разрешения не дал, он вообще молчал, а его жена что-то говорила Жене и пожимала ее руки. Клавдия говорила проникновенно, но не переигрывала.
— Спасибо, Клавдия Александровна. Спасибо, что нашли время, Вячеслав Петрович. Сереж, позвонил?.. — больше взглядом, чем словами спросила Женя.
— Рейс задержали. Ты же видишь, какой снегопад в Москве.
У Жени дрогнули губы, а глаза заблестели:
— Что-то точно случилось, — снова прошептала она.
А Клавдия ее тут же увела на воздух, не переставая утешать. В зале и правда было невыносимо душно, хоть Сергей и был уверен, что не о Женькином самочувствии она заботится, а просто хочет, чтобы разговору между ним и ее мужем никто не мешал.