Мое любимое проклятие

Киртог Оксана

– Да! Я потом пока заживо Еву не закопала, покоя не имела!

Я за голову схватилась, слушая эти мелодрамы. Но потом до нас донесся крик, и на другом конце стола завязалась драка между... правой стороной и левой.

– Ставлю семь грешников на то, что тебя, Луи, победит Зарей!
– крикнул какой-то демон, мало на стол не вылезая.

– А я ставлю десять на

Луи! Ты с кем его равняешь, негодяй?!
– крикнула какая-то девушка.

– Двадцать на Зарея!

– Двадцать три на Луи!

– Принято двадцать три!!!
– неожиданно крикнул Самаэль и, вскочив со своего места, ткнул в своих детей ногой коровы.
– К бою!

– Сядь на место, идиот!
– закричала Лилит, пробуя посадить обратно своего мужа.

Как поняла, Зарей стал журавлем и набросился на бурундука Луи. А дальше снова начались крики.

– А вот никто не победит быка Тарона! Никто! Ставлю тридцать душ!

И меня понесло...

– Сорок душ на собаку Янелиабара!
– крикнула я, выскочив из своего места.

Все замерли, внимательно глядя на меня. Ян даже вилку бросил, шокирован услышанным.

– Принято!!!
– закричал Самаэль и стол... взлетел!

На нас погнал гигантский белый бык. Ян даже доесть не успел, как это чудовище снесло все на своем пути. Мой демон стал гигантским псом и, вцепившись зубами в спину быку, перевернул его и бросил на землю.

– Бык - проиграл!
– выкрикнул Самаэль и в зале дальше продолжилась драка. Повсюду начали летать куски мяса, головы, крылья, руки и ноги, демоны, животные, и тому подобное.

Разобравшись со своим братом-быком, Ян снова стал нормальным и потянул меня подальше отсюда, чтобы мы продолжили свое путешествие.

Часть 4. Вельзевул. Сад Голема

«Лети ко мне, бабочка... лети... Что ты видишь вокруг? Видишь ли этих людей, что камни везут? Видишь ли этих женщин, что детей несут?

Лети ко мне, бабочка... лети... И в храм мой попади. Сядь на образ мой золотой и осмотри с высоты. Посмотри, как эти люди падают на колени. Посмотри, как обращаются ко мне, как к Его Сыну. Посмотри, какие слабые они и молчаливые. Посмотри, насколько верные мне.

Лети ко мне, бабочка...

лети... Лети в небе над Ханааном, лети. Каждый дом, каждая улица здесь - моя. Эти люди слепы и глухи. Они признали вечного Бога во мне. Лети...

– Слышишь ли ты их молитвы? Ах, крылья твои трепещут в ответ на мои слова. Видела ли ты этих людей? Видела ли их поклонения мне? Молчишь? Так лети и осмотри золотую статую во дворе. Видишь ее? Это - муха золотая. Я всегда буду для них Повелителем мух. И этот город наполню ими. Разве мне так сладко слышать эти молитвы? О нет! Надоели они мне. Так надоели...

Лети от меня, бабочка... лети...

Для жителей Ханаана я был настоящим божеством. Здесь каждый повторял: «Вельзевул... Дай счастья мне. Вельзевул... Дай любви мне. Вельзевул... Вельзевул...» И строили они большие храмы. И рисовали картины. И ставили золотые памятники. Они признали во мне Бога. Они приносили мне в жертву людей. Они позволяли моим мухам есть их. Они плакали от счастья, когда дети их умирали, ведь это был знак того, что я - здесь.

Мою ненависть к миру следует воспевать в песнях. Небу я изменил, пойдя против Бога нашего. И смотрел я, как рушится Рай. Как Люцифер сходит с ума на моих глазах и падает в пропасть. Я видел глаза Иисуса. Казалось, что простить он меня не сможет уже никогда. Но зачем мне твое прощение? Преклоняйся и смотри, как люди Ханаана поклоняются мне! Они пишут на своих домах мое имя, не понимая, что для меня они - ничто.

– Лети от меня, бабочка... лети... Убей их всех. И пусть кости их гниют в земле. А плоть... а плоть ваша, дети мои.

И потемнело небо Ханаана. Целый рой насекомых обсел этот город. Они были заражены чумой... И вымерли люди Ханаана менее чем за неделю. Опустел мой храм и стало тихо так без молитвы в мою честь.

Лети от меня, бабочка... лети... И пусть этот мир превратится в прах!»

***

Ян быстро закрыл дверь своей комнаты, и мы остались наедине. Я и сама признала, что оставаться там, в зале, за столом, было довольно опасно. На тебя мог налететь носорог или напасть стая мышей, поэтому, когда я шла назад, то только рассмеялась, вспоминая, как быстро мы бежали оттуда.

– Если бы я проиграл, Надя, нам бы пришлось искать сорок душ!