Мое непослушное сердце
Шрифт:
Молли приподняла колени. Ах, никогда больше не повторится такого! Никогда больше она не будет чувствовать себя в абсолютной безопасности с этим опасным человеком.
Вжиканье молнии. Грубый рык:
— Ну? Как хочешь? Быстро или…
— О, замолчи, — шепнула она, раскидывая руки. — Заткнись и иди ко мне.
И через мгновение ощутила знакомую тяжесть его тела. Да, он еще злился, это было видно, но гнев не мешал ему касаться всех заветных местечек, которые так и просили его ласк.
Кевин слегка подул на прядь волос, упавшую
— Ты сводишь меня с ума и, конечно, знаешь это, верно?
Какой хриплый, почти незнакомый голос…
Молли прижалась щекой к его твердому подбородку.
— Знаю, милый. Прости.
Голос стал немного мягче и напряженнее:
— Это не… мы не можем больше…
Молли зажмурилась и крепче обняла его.
— Да. Ты и тут прав.
Пусть он не понимает, что это в последний раз, зато ей все ясно.
Он вонзился в нее глубоко и яростно, как раз так, как она любила. Молли инстинктивно выгнулась. Она отыскала нужный ритм и отдалась ему. Еще хотя бы раз. Последний раз.
Обычно, когда все кончалось, они долго лежали обнявшись и говорили обо всем. Кто был великолепнее — он или она. Кто шумел больше. Почему «Глэмор» лучше «Спорте иллюстрейтед».
Но в это утро им было не до игр. Кевин просто отвернулся, а Молли выскользнула в ванную помыться и переодеться.
В воздухе все еще держалась послегрозовая сырость, поэтому она надела поверх топа футболку. Кевин ждал на веранде. Ру вертелся у его ног. От кружки с кофе поднимался парок, и Молли зябко поежилась.
— Хочешь дослушать остальное?
— Да, не мешало бы.
Молли заставила себя взглянуть на него.
— Я сказала Эдди, что, хотя ты продаешь это место, привязанность к семейному гнезду у тебя все же сохранилась и ты не можешь вынести мысли о том, что озеро умирает. Поэтому упорно отрицаешь всякую возможность загрязнения. И что ты не намеренно его обманываешь, это от тебя не зависит.
— И он всему поверил?!
— Да он глуп как пробка, а я умею убеждать, — похвасталась Молли и добавила:
— Еще я сказала, что у тебя проблемы с психикой, и пообещала, что свожу тебя к психотерапевту.
Прости.
— Проблемы с психикой?
— Просто больше ничего в голову не пришло.
— Кроме как вышибить меня из бизнеса? — взорвался Кевин, так резко поставив кружку, что кофе расплескался по всему столу.
— Не правда. Я такого никогда не сделала бы!
— Да ну? Кто разрешил тебе вмешиваться в мою жизнь?
— Никто. Но…
Кевин, очевидно, слишком долго терпел. И слишком много от нее вытерпел. Но это оказалось последней каплей.
— Какое отношение ты имеешь к этому месту? И что с тобой творится?
— Не со мной, Кевин. С тобой. Ты потерял родителей и полон решимости держать Лили на расстоянии. Ни братьев, ни сестер, ни близких родственников. Неужели не понимаешь, как важно сохранить свое наследие? Этот лагерь — все, что осталось у тебя от предков.
— Плевать я хотел на наследие! Поверь, у меня
— Я просто пытаюсь объяснить, что…
— Прежде всего я не настолько глуп, чтобы подарить свои миллионы доброму дядюшке. У меня несколько машин, роскошный особняк, пакет акций, на один доход от которых можно прожить безбедно сотни жизней! И догадайся, что еще у меня есть? Да-да, карьера, которую я не позволю украсть даже целой армии корыстных доброхотов!
Молли стиснула кулаки.
— Что ты имеешь в виду?
— Объясни мне кое-что. Зачем ты тратишь столько времени на мои дела, вместо того чтобы позаботиться о своих?
— Я забочусь.
— Когда это, интересно знать? Целых две недели ты плетешь заговоры и интриги из-за этого несчастного лагеря. Твоя собственная карьера летит к чертям. И это в то время, когда ты всеми возможными способами должна отстаивать своего кролика. Тут ты пас! Спрятала голову в песок и надеешься отсидеться!
— Ничего подобного! Ты сам не знаешь, о чем говоришь!
— Хочешь услышать мое мнение? Ну так вот: твоя одержимость моей жизнью и этим лагерем — просто способ отвлечься и не думать о том, что происходит с тобой. Нежелание действовать, бороться, добиваться — вот в чем твоя проблема.
Как это он ухитрился перевести разговор на нее?
— Ты ничего не понимаешь. «Дафна летит кувырком» — первая книга по новому контракту. Издательство не примет вторую, пока я не внесу изменения.
— У тебя просто духу не хватает.
— Не правда! Я сделала все, чтобы убедить своего редактора, но «Бердкейдж пресс» не уступил ни на дюйм.
— Ханна рассказала мне сюжет «Дафна летит кувырком».
Убеждала, будто это твоя лучшая книга. Жаль, что малышка останется единственной, кто ее прочитает, — вздохнул Кевин, ткнув пальцем в валявшийся на диване блокнот. — А это — твоя новая. «Дафна едет в летний лагерь».
— Откуда ты знаешь о…
— Не одна ты любишь совать нос в чужие дела. Я прочел черновой вариант. Похоже, это очередной хит, если, разумеется, оставить в стороне откровенно несправедливое отношение к барсуку. Но никто не осмелится напечатать ее, если ты не выполнишь требований издателя. А ты хотя бы пробовала настоять на своем? Нет. Просто плывешь по течению, наслаждаясь пребыванием в сказочной стране «Никогда-никогда», где все твои беды кажутся нереальными, а мои — настоящими.
— Ты не понимаешь!
— Вот тут ты права. Я просто не способен понять трусов, поджимающих хвост при первых же трудностях.
— Но так нечестно! Я не могу выиграть при таких условиях. Если внесу исправления, значит, спасовала. Книгу продадут, но себя я возненавижу. Если же ничего не сделаю, истории о Дафне просто исчезнут. Издатель не станет переиздавать старые, а новые не опубликуют. И в том и в другом случае я теряю.
— Уж лучше проиграть, чем сидеть сложа руки.
— Ничего подобного. Женщины в моей семье не проигрывают.